Позже, играя с приятелями, он начнет распределять роли: «Пусть я буду генералом, а ты — его враг. Я буду мама, а ты дочка .» Самую лучшую роль он постарается оставить себе.

Когда ни игрушки, ни другие вещи, ни собственные приключения не занимают целиком воображения ребенка, он выдумывает себе друга, с которым много разговаривает, но еще больше говорит о нем. Воображаемый спутник — это либо тот негодник, который совершает все его про­ступки (разбил тарелку, запустил пальцы в варенье и не послушался папу), либо верный друг, разделяющий с ним горе и радость, развлекающийся вместе с ним.

Некоторые родители с тревожной подозрительностью относятся к появлению такого воображаемого спутника. Если это только друг, компаньон в игре, с которым ребенок забавляется, то ничего страшного. Плохо, когда он слиш­ком занимает ребенка, становится средоточием его жизни, если из-за него ребенок не обращает внимания на окружа­ющих, забрасывает любимые игрушки. Чтобы отвлечь ре­бенка от воображаемого, но безотвязного друга, надо не высмеивать его, а найти ему взамен реального товари­ща; это наилучший способ. Впрочем, выдумывание такого друга наблюдается обычно в том возрасте, когда ребенок уже близок к поступлению в школу и ему, видимо, не хватает товарищей.

Иногда ребенку бывает необходимо придумать себе друга, чтобы восполнить нехватку чего-то, преодолеть тре­вогу или разрешить конфликт.

Но верит ли ребенок до конца в своего придуманного спутника? В большей или меньшей степени.

Таким образом, ребенок хочет показать, что он не до конца подчиняется своему воображению, не вполне подда­ется обману своих выдуманных историй. Действительно ли это так? Верит он в них или нет? Ответ таков: и да, и нет. Ведь и у вас так же. В кино вы способны заплакать над несчастьями героини, а через минуту, выйдя на улицу, замечаете: «Хорошо она играет» или «Она столько получа­ет за съемки в фильме .» Вы увлеклись, но вас не проведешь. Аналогично у детей.

Сходство можно проследить и дальше. Вам, например, новее не хочется, чтобы заметили ваши слезы. Ребенку тоже; допустим, он играет в войну, сражается, атакует врага, идет на штурм, он целиком захвачен происходящим. Вы входите- Он резко останавливается и (в зависимости от характера) очень сердится или смущается, поскольку его застали в разгаре «представления».

Но если ребенок, как и взрослый, способен поверить в придуманную историю, между ними все же существуют и огромные различия, объясняющие, почему мир детства остается тайной за семью печатями для стольких взрослых.

Ребенку неизмеримо труднее, чем взрослому, выйти из сказки, в которой он живет: он играет в ковбоя, и когда вы зовете его обедать, злится за непрошенное вторжение в его мир. Поэтому лучше предупредить ребенка, сказав: «Скоро я позову тебя завтракать*). Таким образом, вы дадите ему время выйти из игры.

Ребенок живет в воображаемом мире гораздо больше, чем взрослый, уже хотя бы по практическим причинам; вы ведь не можете провести весь день в кино или за чтением романа, ребенок же целый день играет, это его основное занятие. Более того, игра в 3-летнем возрасте обычно предполагает воображаемую обстановку.

Следовательно, ребенок постоянно переходит из вообра­жаемого мира в реальный, и это будет продолжаться не­сколько лет.

Действительно, 3-летний возраст — это очарователь­ный мир детства, наполненный фантазиями, воображени­ем. Это торжество воображения. Именно оно придает столь­ко поэзии и юмора языку ребенка: «дым идет из трубы, чтобы люди знали, что в дом можно зайти погреться».

Во всех семьях бережно сохраняют детские словечки. Их пересказывают друзьям, повторяют между собой, удив­ляясь с фальшиво наивным видом: «И как он только мог такое выдумать!» (Удивляются вслух, но про себя умиля­ются.) В 3 года начинается золотой век детских слов. Истоком большинства таких слов, восхищающих взрослых, которые считают их игрой бьющего через край воображения, часто является особый строй мысли и видения, прису­щий детям этого возраста.

Как рождается его мысль? Она заимствует у взрослых свою форму, облекая в нее собственное содержание. Что отвечают взрослые на вопросы ребенка? Почти всегда их Кюветы начинаются со слов «это для .» или «это как .».

«Это для» — объяснение предмета с точки зрения его предназначения, использования. Например: «Папа, а для чего мотор?» — «Для того чтобы машина могла ездить»; «Мама, для чего электричество?» — «Для того чтобы бы­ло светло».

«Это как» — объяснение незнакомого ребенку предме­та путем его сравнения с уже известным. Например: «Что такое вертолет?» — «Это как самолет, но без крыльев и с винтом наверху».

Слыша все время объяснения «это для .» и «это как .», ребенок готов принять оба способа объяснений окружаю­щих его вещей — по их предназначению и по аналогии. Тем не менее, как мы уже убедились, ребенок по-своему видит мир. Он подмечает мельчайшие детали. Его завора­живают некоторые предметы или цвета; например: ре­бенку показывают огромную настурцию ярко-оранжевого цвета, а он замечает лишь крошечную мошку, сидящую на ее лепестке.

В результате ребенок будет исходить из сопоставления, как делают взрослые, однако он выберет для этого такие предметы, которые вам никогда в голову не придет сравни­вать: «море — это большой бассейн; камешек — это очень твердый орех». А один из малышей сказал так: «Мышка -это как слон». Очевидно, он нашел общий признак у обоих животных — серый цвет.

Но ребенок не ограничивается подражанием взрослому. Он рассуждает по-своему; его манера близка к логике Декарта (знаменитая детская логика). Ребенок регистри­рует услышанное и делает собственные заключения. На­пример, он спрашивает: «Кто у теленка мама?» Ему отве­чают: «Корова»; «А кто мама цыпленка?» — «Курица». После чего он заявляет: «А мама воды — это кран!» Так 3-летний ребенок упивается словами; его словарь стано­вится все богаче, особенно прилагательными. С их по­мощью ребенок все точнее оценивает окружающее; разви­вается критический подход к вещам, способность составить собственное мнение. Кроме того, употребление времен гла­голов, а также наречий подтверждает, что он лучше разли­чает такие понятия, как вчера, сегодня, завтра. Когда говорят «вчера вечером», он понимает, что имеется в виду уже свершившийся факт. Когда он слышит «завтра», то знает, что речь идет о предстоящем; однако он еще не видит различий между «завтра» и «через неделю».

В 3 года ребенок открывает существование других людей. Конечно, у детей, посещающих ясли, отмечается более ранняя социализация и открытие мира «других» проявляется не так наглядно. Но хотя большинство детей до 3 лет хорошо знают, что существуют другие люди, они практически не обращают на них внимания, интересуясь только близкими. Теперь же ребенок выходит за пределы этого круга, он наблюдав? за другими людьми, подмечает выражение их лиц, пытается им подражать, а главное, он старается определить их положение и войти с ними в кон такт («чей брат Петя? бабушка — это твоя мама?»).

Он хочет узнать возраст этих людей, чем они занимаются, какие между ними отношения. Потом ребенок делает еще одно удивительное открытие: оказывается, что такие близкие существа, как папа и мама, которые чуть ли ни составляют часть его самого, во многом схожи с совершен­но незнакомыми людьми; рапа — мужчина, а мама — жен­щина, такие же, каких с>ни каждый день встречают на улице. У ребенка появляется желание (даже потребность) понемногу ближе узнавать других, больших и маленьких. Раньше он говорил «я оделся сам», теперь можно иногда услышать «мы оба, мы вдвоем».