Правом на иск в материальном смысле (притязание), с точки зрения М.А. Гурвича, называется гражданское субъективное право в том состоянии, в котором оно способно к принудительному в отношении обязанного лица осуществлению. При этом способность быть осуществленным в порядке принуждения, по его мнению, является существенным, а потому неотъемлемым свойством гражданского субъективного права. Особенность этого свойства состоит, однако, в том, что оно проявляется при известных условиях, до наступления которых право имеет ненапряженный, неактивизированный, неисковый характер. «Лишь с наступлением указанных условий, – говорит М.А. Гурвич, - проявляется способность права к принудительному в отношении обязанного лица осуществлению; мощь вызвать исполнение обязанности; право во всем своем содержании приобретает ненапряженный характер веления, исполненного принудительной силы, оно созревает, становится годным к немедленному осуществлению»[111]. При таком понимании принуждения в праве, наступление зрелости права означает некоторое состояние права, особый момент в его развитии, в котором раскрывается присущая ему принудительная сила, его сущность права на исполнение обязанности против и помимо воли должника.

Таким образом, в основе утверждения М.А. Гурвича о том, что способность быть осуществленным в порядке принуждения присуща субъективному праву, пришедшему в исковое состояние с момента его нарушения, лежит отрицание обязанности суда, которая корреспондировала бы праву заинтересованного лица.

Отождествляя право на иск с самим субъективным правом, М.А. Гурвич предлагает «устранить прежде всего многозначность термина «право на иск», сохранив его в законах единственно в материальном смысле, в значении субъективного гражданского права, в состоянии способности к принудительному осуществлению, равнозначном притязанию»[112].

Нельзя согласиться и с тем утверждением М.А. Гурвича, что право не способное перейти в состояние права на иск, не есть право и, что «способность права приходить в это состояние присуща всякому гражданскому праву»[113]. Однако автор не учитывает при этом, что кроме исковой существует еще уголовно-правовая и административно-правовая формы защиты права, следовательно, не всякое гражданское право способно переходить в состояние права на иск. Кроме того, М.А. Гурвич полагает, что право на иск в материальном смысле может осуществляться не только в порядке судебного процесса, но и иным путем, например, путем исполнительной надписи нотариуса[114]. Трудно согласиться с такой точкой зрения, ибо она разрывает необходимую связь права на иск с процессом. В связи с этим, близкой к истине является, на наш взгляд, позиция А.А. Добровольского[115] заметившего, что путем исполнительной надписи осуществляются только бесспорные требования (ст. 268 ГПК РСФСР). В случае же возникновения спора требования могут быть осуществлены только в исковом порядке, т.е. через суд. Следовательно, требование, осуществляемое путем исполнительной надписи нотариуса, законодатель не рассматривает как исковое, поскольку оно становится исковым только в том случае, если осуществляется в процессуальном порядке (исковом) через суд. С этих позиций, представляется, что действующее законодательство России не солидаризируется с указанными рассуждениями М.А. Гурвича, опровергает их.

Исследователю интересна позиция В.Н. Щеглова, по вопросу права на иск. Так, по его мнению, право на иск в процессуальном смысле представляет собой обеспеченную обязанностью суда возможность истца обосновать с использованием предоставленных законом средств правомерность предъявленного иска. Это право активно вести процесс, право на решение суда по существу иска, право добиваться отмены вынесенного судом решения и определений, право на участие в исполнительном производстве в целях своевременной и реальной защиты нарушенного права. Такое субъективное право возникает с момента возбуждения гражданского дела судьей. В его основе лежит право на предъявление иска как правомочие заинтересованного лица обратиться к суду с требованием о защите нарушенного или оспоренного права или охраняемого законом интереса. Юридическими фактами, порождающими право на иск, в процессуальном смысле, являются обращение в суд с соблюдением требований к исковому заявлению и иных условий (ст.ст. 126, 127, 129, 130 ГПК) и определение судьи о принятии заявления к рассмотрению и разрешению. Далее, указанный автор, буквально говорит следующее: «в отличие от права на предъявление иска (на обращение за защитой), являющегося правомочием, право на иск в процессуальном смысле является субъективным правом. Право на предъявление иска может быть использовано заинтересованным лицом путем обращения к суду или иному юрисдикционному органу за защитой. Реализация такого права зависит только от действий самого заинтересованного лица, тогда как осуществление права на иск в процессуальном смысле с собственными действиями истца не связано. Истец может и не воспользоваться возможностью активно вести процесс, поддерживать свой иск, но суд в соответствии со своей обязанностью должен рассмотреть дело и вынести решение. Именно в силу корреспондирующей обязанности суда вынести решение право на иск в процессуальном смысле является субъективным правом»[116]. Очевидным является то, что В.Н. Щеглов, говоря о праве на иск как субъективном праве, выделяет из него такое правомочие как право на собственные действия истца и называет выделенное правомочие правом на предъявление иска. Тем самым субъективное право интерпретируется у него как совокупность только двух остальных его правомочий: права требования (права на чужие действия) и права на защиту.

Аналогичная позиция резюмируется в рассуждениях В.Н. Щеглова и относительно права на удовлетворение иска[117], которое, у него, является

субъективным правом, поскольку ему корреспондируют обязанности суда и судебного исполнителя. Указанное право он отличает от правомочия на защиту, которому ничья обязанность не корреспондирует подобно правомочию на предъявление иска. Последнее, как было показано выше, образуется у лица при наличии ряда предпосылок, но которому не корреспондирует обязанность судьи или иного юрисдикционного органа возбудить гражданское дело. Действительно, как верно приметил П.М. Филиппов, «реализация права на судебную защиту в порядке гражданского процесса тесно связано с правом на обращение в суд и с порядком возбуждения судебной деятельности»[118]. Иными словами, лишь обращение в суд с соблюдением предусмотренных законом условий порождает у судьи обязанность принять исковое заявление. Тоже происходит и с правомочием на удовлетворение иска. Оно возникает с момента нарушения субъективного гражданского права (факт гражданского правонарушения порождает правомочие на судебную или иную защиту). Но в момент нарушения права еще преждевременно говорить об обязанности суда удовлетворить иск. На данном этапе формирования права на удовлетворение иска можно говорить, только о конституционной обязанности государства на основе законности обеспечивать охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан (ст. 2, 45, 46 Конституции РФ). Поэтому вначале возникает правомочие получить защиту без чьей-либо обязанности, ибо удовлетворение обращения к суду зависит от наличия двух моментов: личной заинтересованности (субъективного) и существования специальных правил, установленных законом (объективного)[119].