Одна из самых значительных работ Кайботта — “Парижская улица в дождливую погоду”, написанная в 1877 году. Ни на одной другой картине не выражено столь убедительно воздействие на мужчин и женщин девятнадцатого века новых больших городов, рожденных индустриализацией, политикой экспансионизма и бурного развития капитализма. Вот мнение об этой картине Кирка Варндоу, автора солидного исследования творчества Кайботта: “Интересных и значительных картин у него много, но среди них нет ни одной такой монументальной (размером примерно семь на десять футов), такой сложной, такой бесконечно завораживающей, как этот перекресток в неподвижном, холодном воздухе дождливого дня. Это одна из его красивейших, утонченнейших работ. Каменные здания окутаны пронизывающей серо-голубой атмосферой. Серые тона, почти без теней, отраженные омываемыми дождем поверхностями, придают картине холодную оловянную тональность. Она подчеркнута синевато-серым и каштановым цветом костюмов прохожих, медно-ржавыми фасадами зданий справа, густо зеленой патиной бронзовых фонарных столбов и светло-зелеными искрами на ручках зонтов.”

Умер Кайботт в 1894 году. Он завещал всю свою коллекцию в дар государству при одном непременном условии: "картины должны быть помещены в Люксембургский музей, а затем в Лувр". Ренуара он просил стать исполнителем своей воли. Но это дело оказалось нелёгким, поначалу власти выразили согласие, но потом началась волокита относительно всевозможных гарантий, и только через два года они в конце концов согласились взять из всех работ тридцать восемь картин и поместили их в пристройке Люксембургского дворца.

Берта Моризо

Берта Моризо родилась в Бурже в семье префекта. Её и сестру Эдму учил живописи художник Гишар, который после первых же уроков отметил незаурядные способности девушек и сразу высказал мадам Моризо своё беспокойство за их будущее, ведь в среде крупной буржуазии того времени профессиональные занятия живописью считались совершенно неподходящим и чуть ли не неприличным делом для женщины. Но мадам Моризо такие мелочи не смущали, для неё было важно только счастье своих дочерей и она совсем не собиралась запрещать им рисовать.

В 1861 Берта знакомится с Коро и берёт у него уроки, а через три года начинает выставляется в Салоне.

С 1868 начинается дружба Моризо с Эдуардом Мане. Двадцатисемилетняя Берта в это время не замужем, она уже отвергла не одно предложение, и создаётся впечатление, что замуж она и вовсе не собирается. Берта очень красива, но в ней есть и ещё нечто завораживающее, не поддающееся словесному определению. Её глаза такого насыщенно-зелёного света, что они кажутся чёрными, а взгляд благодаря молочной белизне худого, резко очерченного, своевольного лица каким-то особенно напряжённым. Они сразу нравятся друг другу, но между ними стоят преграды респектабельности и светских привычек. Это явно взаимная любовь, но любовь запретная, невысказанная и обречённая таковой остаться. Оставаясь наедине, они ведут беседы обо всём на свете и особенно о живописи, но никогда не позволяют вспыхнуть огню, лихорадившему обоих и увеличивающемуся с каждым днём. Она оказала довольно значительное влияние на творчество Мане. В это время она была куда сильнее его увлечена живописью на пленэре. Ее картина “Гавань в Лорьене”, написанная ею на следующий год после их знакомства отличалась такой современной техникой, какой не было даже на задних планах его пейзажей. Берта часто позирует художнику, ему очень нравится писать её. К другим женщинам, окружающим Мане, она относится с ревностью, особенно раздражает Берту Эва Гонзалес, ученица художника. В начале 1870 года она писала сестре: “Мане читает мне лекции, и в качестве примера приводит эту вечную мадмуазель Гонзалес . она, мол, преуспевает. Тем временем он вновь принимается за ее портрет — уже в двадцать пятый раз! Она позирует ему каждый день, а вечером ей приходится мыть волосы мягким мылом: что же заставляет ее позировать ему?!”

Во время войны Берта остаётся в Париже и покидает его лишь по совету своего поклонника Пюи де Шаванна, когда начинается Коммуна. В следующем году она совершает поездку в Испанию, чтобы увидеть работы Гойи и Веласкеса.

В 1874 году Моризо участвует в выставке импрессионистов, представляя на ней девять своих работ; лето проводит вместе с семьей Мане в Фекане, а в декабре выходит замуж за брата Мане — Эжена. Этот брак нельзя назвать одним из тех, про какие говорят, что он свершился на небесах. К этому замужеству Берту скорее подтолкнула мать, считавшая, что лучше, принеся некоторые жертвы выйти замуж, чем оставаться независимой, но одинокой.

В следующие годы Берта продолжает участвовать в выставках импрессионистов, а в 1879 она рожает дочь и на некоторое время оставляет живопись, но уже в 1880 снова берётся за краски и представляет свои работы на очередной выставке. Картины Берты Моризо настолько свежи и непосредственны, что трудно поверить, будто написание их не доставляло ей чистой радости. Однако письма ее полны сомнений в своих способностях и просто раздражения. В 1875 году, например, она писала Эдме из Коуза, куда она часто приезжала подлечить хрупкого Эжена: “Сегодня я чувствую себя ужасно подавленной, усталой, раздраженной, просто не в своей тарелке; это лишний раз мне доказывает, что радости материнства — не для меня. Это ноша, которую не сбросишь, и, несмотря на всю мою философию, есть дни, когда мне хочется горько жаловаться на несправедливость судьбы. Работа идет плохо и не приносит мне утешения. Каждый раз одна и та же история. Никогда не знаю, с чего начать . Я почти ничего не делаю, а то малое, что сделано, кажется мне кошмарным ."

В 1883 году умирает Эдуард Мане, смерть друга была большим потрясением для Берты, к тому же ей ещё довелось присутствовать у постели умирающего и видеть страшные мучения этого человека. После смерти Мане она вместе со своим мужем занимается устройством ретроспективной выставки живописца и продажей его имущества.

В 1884-ом Моризо организует у себя салон для друзей из мира искусства — Ренуара, Моне, Дега, Малларме, в 1887-ом демонстрирует свои работы на Международной выставке, проходившей в галерее Жоржа Пти. В этом году она сильнее сближается с Ренуаром, он подобно большинству посетителей дома Берты Моризо, находится во власти необычного, гордого обаяния этой печальной женщины, чья отстраняющая холодность скрывала — это угадывалось без труда — величайшую ранимость, пылкость, целый потаённый мир страстей. Берта не походила на женщину, удовлетворенную жизнью, слишком много грусти было во взгляде её глаз. В мастерской, как и в других комнатах своей квартиры, она развесила картины Эдуарда Мане, они воскрешали её память о покойном. "Никогда ещё я не видела столь выразительного лица . — говорила она о нём. — Это обворожительный человек. И он мне очень нравился."

В ноябре 1888 Моризо с семьёй поселилась на юге, в Симиезе, в доме, окружённом огромным садом с апельсиновыми деревьями, а в 1890 они переезжают на дачу в Мези близ Мелана. Состояние здоровья её мужа с каждым днём ухудшается, повышается его нервозность, временами она становится чрезмерной и Берте приходится пережить немало страданий. В Мези её часто навещает Ренуар, который к этому времени становится её хорошим другом.