К сожалению, оригинал “Дорифора” Поликлета не дошел до нас. Мы можем судить об этом произведении лишь по римской копии, но даже эта копия дает представление о великолепном произведении Поликлета. До наших дней “Дорифор” остается одним из прекраснейших изображений человека в мировом искусстве.

Необходимо отметить, что Поликлет был и теоретиком искусства. Поликлет математически точно рассчитал размеры всех частей тела и их соотношение между собой. За единицу измерения он принял рост человека. По отношению к росту голова составляла 1/7 часть, лицо и кисть руки – 1/10, ступня – 1/6. “Успех художественного произведения, – утверждал мастер, – получается от многих числовых отношений, причем любая мелочь может его нарушить”.

Позиция фигуры Давида соответствует поликлетовским правилам, согласно которым статуя должна в основном опираться на одну ногу, в то время как другая несет меньшую нагрузку. Эти правила, воспринимаемые как выражение четкого и гармоничного преодоления силы тяжести с помощью чудесного механизма тела, соблюдались во всем античном искусстве. Мотив этот не остался неизвестным и послеантичному искусству: поскольку его можно было найти в любых классических образцах, то на него постоянно обращали внимание. Однако при использовании его в готических статуях речь шла лишь об обогащении арсенала мотивов, вследствие чего довольствовались отдельными намеками на него, – теперь же в творчестве Донателло мы обнаруживаем этот мотив как художественную проблему принципиального значения, последовательно решаемую при разработке обнаженного тела. (4)

Какие же новшества знаменуют статую “Давид” Донателло? Во-первых, наготу. Уже более тысячи лет нагота не играла никакой роли в искусстве, откуда христианское неприятие культа тела изгнало ее, так что она изображалась только там, где содержание изображаемого безусловно требовало этого. Теперь же Донателло – вопреки всем традициям – изобразил обнаженным героя Ветхого завета, на что до него решались исключительно при изображении декоративных фигурок младенцев и гениев. Весь характер статуи доказывает, что это произошло под влиянием античности. Нет другого такого произведения Донателло, где одухотворенность была бы с такой силой оттеснена на второй план: мальчик-победитель стоит словно бы отрешенно, как если бы речь шла о чем-то само собою разумеющимся, и не только голова с ее идеальной трактовкой, но и все тело следует античным прототипам. Хотя можно заметить, что Донателло еще боится изображать цветущую и мускулистую наготу, которая так привлекала скульпторов Высокого Возрождения. В позе Давида сохраняются отголоски характерного готического изгиба. У него худые, тонкие руки, его лицо, затененное шляпой, тоже пережиток готики, – не смотрит на зрителя, поза его ног замаскирована мечом и головой Голиафа. Но все же в этой статуе Донателло настолько вплотную приблизился к античности, как никогда ни в ранних, ни в поздних своих произведениях. Мы можем наблюдать возникновение нового понимания значения тела для искусства. “Гениальное деяние Донателло состояло, во-первых, в том, что он осознал первостепенное значение этой проблемы и отразил эту позицию в своих произведениях, а во-вторых, – в том, что решение этой проблемы он связал с античными достижениями. Каждое движение тела состоит из почти необозримого количества всеобщих или локально ограниченных, типических или индивидуальных моментов, проявления и выбор моментов, являющихся наиболее важными и наиболее выразительными для пластического воплощения функций механизма тела в его отношении к статуарному движению членов и суставов, как раз был той задачей, на решение которой греки столетиями сосредоточивали свои художественные силы”[1]. Благодаря накопленному при этом опыту они достигли в изображении человеческого тела почти что недосягаемой вершине. Средневековье пренебрегло этим достижением античного искусства. Обретение его заново и соединение с развитием нового искусства – заслуга Донателло. Это “Давид” сильно отличается от готизированных произведений скульптора. Можно сказать, что эта фигура завершает период закладывания основ Возрождения – и в то же время знаменует начало новой эпохи в истории итальянского искусства.

Как отмечает один из искусствоведов по поводу развития искусства на этом этапе: “Современность говорила с древностью на равных, как мастер с мастером. Первым импульсом было восхищение и подражание, конечным итогом небывалый синтез.”[2] В.В. Бибихин пишет, что “в стремлении открыть античность он (Ренессанс) создает что-то совершенно новое”[3].

ЛИТЕРАТУРА

1. Бибихин В.В. Новый ренессанс. - М.: МАИК “Наука”, “Прогресс - традиция”. 1998.

2. Виппер Б.Р. Итальянский ренессанс XIII-XVI века. - М.: Искусство. 1977.

3. Гуковский М.А. Итальянское возрождение. Т. II. - Ленинград: Издательство государственного Эрмитажа. 1961.

4. Дворжак М. История итальянского искусства в эпоху возрождения. Т. 1. М.: Искусство. 1978.

5. Мартынов В.Ф. Философия красоты. - Мн.: Тетра Системс. 1999.

6. Ривкин Б.И. Античное искусство /Малая история искусств. - М.: “Искусство”, 1972.

[1] М. Дворжак. История итальянского искусства в эпоху Возрождения. Т. 1. М.: Искусство, 1978.

[2] Chastel A. The acts during the Renaissance. - In: The Renaissance: Studies in interpretator, New York, London; Methuen, 1982. p. 238.

[3] Бибихин В.В. Новый ренессанс. - М.: МАИК Наука, Прогресс - Традиция. 1998.