В 1883 г. была создана комиссия для испытания мага­зинных ружей, и Мосина включили в ее состав. Представ­ленная им переконструированная винтовка 1870 г. имела в прикладе реечный магазин на 8 патронов. Мосин продол­жал ее совершенствовать (разработал пять вариантов!). В 1885 г. винтовка была признана лучшей из 119 других систем, и Тульскому заводу заказана тысяча винтовок для войсковых испытаний.

Сведения о работах Мосина проникли за границу. Фир­ма Рихтер в Париже предложила ему 600 тысяч франков за право использовать его магазин для французской вин­товки. Впервые мастерство русского конструктора получи­ло признание в Западной Европе. Мосин, как истинный патриот, отказался от предложения.

Он понимал, что будущее за магазинным оружием, а переделочные системы вызовут неизбежные затруднения. Продолжая работы, он в сентябре 1887 г. представил ко­миссии винтовку своей системы калибром в 3,15 линии (8 мм) и с прикладным реечным магазином на 8 патронов. Новые возможности для ее совершенствования обеспечило создание полковником Н. Ф. Роговцевым патрона с без­дымным порохом, производство которого при помощи Д. И. Менделеева освоил Охтинский пороховой завод.

Западноевропейские государства уже приступили к перевооружению армий магазинными винтовками, и от­ставание России становилось опасным. Комиссию по испы­танию ружей преобразовали в комиссию «по выработке малокалиберного ружья». Но военный министр генерал П. С. Ванновский — реакционер и солдафон — предписал ей выработать сначала малокалиберную однозарядную винтовку и затем, «не торопясь, переделать ее в магазин­ную». В 1887 — 1889 гг. Мосину и пришлось зани­маться однозарядной винтовкой, калибр которой умень­шили до 3 линий (7,62 мм). Одновременно он продолжал совершенствовать и свои магазинные ружья, которые теперь «далеко опередили своей простотой первые образ­цы». Уникальный подбор их имеется в Тульском музее оружия.

В апреле 1889 г. Мосина назначили и. о. председателя приемной комиссии при заводе, что способствовало успеш­ному продолжению его работ.

К середине февраля 1890 г. Мосин, ведя работы в мастерской Ораниенбаумской офицерской стрелковой шко­лы, сконструировал новый образец своей винтовки. Она имела затвор оригинальной конструкции, трапециевид­ный магазин на пять патронов, к ствольной коробке была приспособлена пружина — отсечка, которая не допускала одновременной подачи двух патронов.

Мосин сумел найти простое и целесообразное решение сложнейших технических задач, что блестяще проявилось в конструкции затвора, который, не имея винтов, разби­рался без отвертки, и в отсечке, впервые обеспечи­вшей правильную подачу патронов. Созданная Мосиным винтовка явно превосходила современные ей иностран­ные.

Рассчитывая на огромные прибыли, иностранные дель­цы назойливо предлагали русскому правительству свои образцы. Наряду с заведомыми авантюристами, как некий «профессор чистописания» и капитан Морга, который «затруднялся собрать» свое же ружье, выступил и известный бельгийский оружейный конструктор и фабрикант Леон Наган.

Казалось, следовало принять винтовку Мосина, но многолетняя привычка к иностранным образцам дала себя знать. Комиссия назначила сравнительные испытания винтовок Мосина и Нагана, хотя в самой Бельгии послед­ней предпочли другую винтовку. Мосину предстояла нелегкая борьба, тем более, что Наган стремился заручить­ся поддержкой влиятельных лиц.

22 марта 1890 г. Мосин вернулся в Тулу, где продолжал совершенствовать винтовку. В мае заводу было предписано изготовить 300 винтовок «по системе капитана Мосина». После Карле, Крика, Бердана завод впервые выпускал винтовку русского конструктора!

Работы, вспоминал сотрудник Мосина Иван Алексеевич Пастухов, велись в особом помещении, ставшем неким конструкторским бюро. Под личным руководством Мо­сина трудились опытные чертежники: сам Пастухов, его брат Алексей (недолго), В. И. Васильев. Мосин нередко делал несколько эскизов деталей и лишь потом принимал один из них. Одновременно тщательно отрабатывались допуски, необходимые для массового производства винтов­ки. Мосин постоянно бывал на рабочих местах, особенно на сборке, где отлаживал опытные образцы вместе с ис­кусными слесарями Земцовым, Санаевым, Сенопальниковым. Требовательный к себе и сотрудникам, он поощрял их инициативу, заботливо относился к ним.

Несмотря на неизбежные трудности и обычный бюро­кратизм комиссий и управлений, работы шли успешно. Была окончательно разработана конструкция ствола и при­нят калибр в 3 линии (7,62 мм). Летом 1890 г. для лучшего заряжания Мосин, на восемь лет ранее Маузера, предложил обойму с пластинчатой пружиной. Председатель комиссии по перевооружению тогда же признал желательным перей­ти к выпуску винтовок «по образцу пачечной винтовки капитана Мосина», т. е. прямо поставил вопрос о приня­тии ее на вооружение. Но военный министр решил ждать исхода испытаний. Вначале они шли не в пользу Нагана — в его винтовке заклинивало патроны, не было отсечки-отражателя. Однако генерал Ванновский проявил особое внимание к Нагану, не раз принимал его и даже назначил ему 200 тысяч рублей «в случае принятия его системы». Бердану заплатили в четыре раза меньше!

Испытания завершились 19 марта 1891 г. Комиссии предстояло решить, чью винтовку принять на вооружение. За Мосина голосовало 10 человек, за Нагана —14, но два из них заявили, что производство винтовки Мосина будет легче и дешевле. Голос председателя решил вопрос в пользу Мосина. Его поддержал своим авторитетом известный оружейник В. Л. Чебышев. Указав, что винтовка Нагана дала на стрельбах 557 задержек, а винтовка Мосина — только 217, он признал ее «громадные преимущества перед системой Нагана».

Это уже поняли за границей. Весной 1891 г. военный атташе США, «принимая на себя все могущие быть расхо­ды», просил Мосина предоставить ему образец винтовки, что «будет очень выгодно обоим». Американец твердо верил во всемогущество доллара. Мосин оставил письмо без ответа.

За рубежом еще раз признали выдающийся успех русского конструктора. В Петербурге же не торопились. 13 апреля 1891 г. Ванновский представил Александру III доклад «Об утверждении образца пачечного трехлиней­ного ружья системы капитана Мосина». Но, не смущаясь явным противоречием, он предлагал именовать его «русская винтовка образца 1891 г.», основываясь на том, что «в окончательной раз­работке винтовки участвовал не один капитан Мосин .» Здесь имелось в виду участие членов комиссии и отчасти Нагана, от которого была принята коробчатая обойма вмес­то лучшей пластинчатой, предложенной Мосиным.

Сама конструкция винтовки, ее основные детали, ори­гинальная компоновка их, безусловно, принадлежала Мосину, и винтовка должна была носить имя своего кон­структора. Но Александр III, не утомляя себя размышле­ниями, согласился с Ванновским, вычеркнув даже слово «русская». Приказ по военному ведомству 11 мая 1891 г. возвестил войскам о «введении новой пачечной винтовки уменьшенного калибра». Вопреки издавна установленной традиции, ей не было присвоено имя конструктора, и она надолго осталась безымянной. Это очень огорчало Мосина. Здесь говорило не столько личное честолюбие, сколько боль за незаслуженное пренебрежение достижением рус­ской техники и национальным достоинством.