ХусейнРефераты >> Исторические личности >> Хусейн
Новейшей будем считать историю Ирака с 1958 года, когда вместе с королем Фейсалом пала и монархия. «Свободные офицеры» во главе с генералом Абделем Каримом Касемом провозгласили республику. Арабский национализм как насеровского, так и баасистского типа «свободные офицеры» отвергли, призвав соотечественников сплотиться на почве «иракского патриотизма». Партия Баас немедленно поручила группе решительных молодых людей, но еще не очень умелых террористов организовать покушение на первое лицо республики. Увы, охрана Касема оказалась ловчее и перестреляла нападавших как кур. Но Саддам Хусейн спасся. Этот эпизод его жизни впоследствии так оброс легендами, что вышелушить правду из них удается с большим трудом. Но попробуем [2, с.48].
Раненный в голень (Саддам до сих пор скрывает хромоту) четыре ночи скакал на коне, под звездами переплыл бурный Тигр, добрался до родной деревни аль-Авджа на юге округа Тикрит, залег там на дно. В 22 года революционеру, даже раненому, отлежаться недолю. Род Альбу Хаттаб, к которому принадлежали тикритские Хусейны, как и любой другой род в этих бедных краях, уповал на чудо: когда же появится в его рядах мужчина, благодаря которому поднимется весь род? Это чудо осуществится, но до него еще очень далеко. Пока Саддам даже того не знал — ведь еще не ходили биографы по пятам, — что он же прямой потомок пророка. Не ведая этого, оставалось только делать революцию, но не делать же революцию в таком затхлом углу. И Саддам уехал в Дамаск оттуда в Каир — два центра арабского мира, кипевшие идеями панарабского единства и социализма с национальным уклоном. Окончил два курса юридического факультета Каирского университета, но диплом получит уже дома, в Багдаде вице-президенту это не составит большого труда. Тем более что пора на родину, там опять партия собрала силы для удара. И на сей раз она ударила крепко: президент Касем убит, пошатнулась республика.
Начались те самые девять месяцев баасистско-армейского правления, где Саддаму Хусейну достался только крестьянский участок партийной работы. Оппозиция разгромлена, коммунисты в подполье, тюрьмы полны. Ну а дальше что? А дальше великий проект — объединение Ирака с Египтом. Но армия к нему все еще не готова, опять раскол. Баасисты изгнаны из правительства, их Национальная гвардия распушена. Террор с обеих сторон. Подстроенная авиакатастрофа уносит жизнь очередного президента республики, маршала Арефа . [2, с.49]
Вот теперь и наступило время Саддама Хусейна, правда, еще только в роли второго лица при президенте-кузене. Почему так неожиданно взошла его звезда? Заметив однажды столь незаурядного ученика — произошло это в Дамаске в 1963 году, — основатель баасизма, председатель общеарзбской партии социалистического возрождения Мишель Афляк уже до конца жизни не сводил с него глаз. По учительскому ходатайству Саддаму поручено создать и возглавить тайный аппарат иракской Баас — «Джихаз ханин». Это служба разведки и контрразведки, призванная ликвидировать всякую внутрипартийную смуту, провести «баасизаиию» армии, госаппарата, учебных заведений, общественных организаций, профсоюзов, подвести под запрет оппозиционные партии и как венец истребить всякое инакомыслие в стране. Все это блестяще осуществил Саддам Хусейн еще в годы своего вицепризеденства. Он начал со списков учреждений и профессий, закрытых для всех, кто не является членом Баас [2, с.50].
Вот на таком фоне и наступил день черной зари.
3. Появление тирана
18 июли 1979 года в багдадском зале «Кюльде» («Вечность») состоялось партийное собрание высшего руководства Баас, что-то вроде внеочередного пленума партии. Двумя дня ми раньше генерал-кузен адь-Бакр ушел в отставку по болезни — такую официальную версию преподнесли стране. Но в зале шушукались: все знали, что бывший президент здоров, что же, кроме домашнего ареста, могло ему помешать присутствовать на таком важном собрании? Саддам Хусейн не зря столько лет сидел на службе разведки и контрразведки: он давно знал, о чем шепчется правящий истеблишмент. Большинство и. явившихся в зал «Кюльде» даже предполагали, что, поскольку собрался весь цвет партии, предстоит голосованием избрать нового президента.
Они жестоко ошиблись. На трибуну поднялся Саддам Хусейн — военная форма, потухшая сигара в руках — и объявил, что в партии обнаружился заговор, следы которого ведут в Сирию. К тому времени два близнеца Баас, сирийский и иракский, уже были на ножах, взаимно отрицая планы арабского объединения. Раздвинулся занавес, и перед присутствующими предстал изможденный пытками человек. По залу — «а-ах!» Абдаль-Хусейн Масхади, генеральный секретарь Совета революционного командования! И тут начинает происходить нечто невообразимое: как только подследственный называет очередное имя, гвардейцы бросаются к жертве, заламывают руки и выводят во двор, где уже ждут машины с зарешеченными окошками. Поразительно: Саддам распорядился заснять эго партсобрание №1 видеокассету, которую увидит весь Ирак! Значит, сознавал, что должен сыграть безошибочно, даже не столько на зал, сколько на всю страну. Список участников заговора составлен заранее, он у него в руках. Неописуемый ужас на скамьях: кто следующий? Вот очередная жертва, которую волокут из зала, вопит о своей невиновности, но с трибуны ей отвечает беспощадный страж баасистской революции: «Итла! Итла!» То есть — «Вон! Вон!» [1, с.77].
Первая часть экзекуции окончена. В зале опустело шестьдесят мест. Саддам опять поднимается на трибуну. Он плачет! И вместе с ним уже не могут сдержать рыданий многие из тех, кого только что миновала страшная беда. Все присутствующие - объявляет Саддам, - а в зале еще 300 человек, обязаны лично присутствовать при исполнении уже вынесенных государственным преступникам приговор. В ответ… аплодисменты! Партийное собрание закрывается, бывший зам покидает зал уже президентом. Отныне соратниками его будут лишь те, кто хорошо запомнит этот урок. Двадцать «изменников» из шестидесяти, выдернутых из кресел в зале «Вечности», были казнены в его личном присутствии [1, с.78].
Как же на Западе проморгали появление такого тирана, которого впоследствии не удаюсь образумить уже ни «Бурей в пустыне», ни последовавшим за ней двенадцатилетним эмбарго? Ничего не знали? Неправда, Саддам еще в свое вице-президентство прибегал к публичным казням, причем трупы повешенных на площадях родственники могли забрать не раньше чем через 24 часа. Потом, уже в свое президентство, он сжег тысячи курдских деревень на севере и шиитских на юге во имя «единого Ирака» и «единой арабской нации». В 1988 году — настоящее преступление против человечности: химическая бомбардировка курдского города Халабаджа. Официально признано, что от этой бомбардировки погибли пять тысяч человек. На месте люди говорили, что жертв втрое больше: перед теми, кто пострадал от химических бомб, именно потому, что это были курды, иракская администрация закрыла двери всех больниц и поликлиник. Тысячи людей годами гнили по домам безо всякой медицинской помощи. И этого Запад не знал? Неправда: Даниэль Миттеран, жена французского президента, уже в те годы била во все колокола. Но не слышали и ее. Не очень слышал даже собственный муж, потому что в мировой политике у него с Саддамом были дела поважнее — в частности, арабская атомная бомба, к которой больше всех руку приложила именно Франция. Вот, попыхивая сигарой, Саддам принимает корреспондентов «Ньюсуик». Они задают ему вопрос, казалось бы, под самый дых: правда ли все то, что говорят о его жестокостях, о пытках и убийствах в его стране? Безмятежный ответ: «Конечно, это все есть. А как, по-вашему, следует поступать с теми, кто выступает против власти»?