В эти решительные минуты Щенснович был ранен осколком. Замысел не удалось осуществить до конца, “Ретвизан” отвернул, его маневр дал возможность командирам других русских кораблей выровнять строй. Но у них не хватило решимости последовать за “Ретвизаном” и поддержать его атаку.

Пока “Ретвизан” пытался таранить “Миказу”, на мостике “Цесаревича” очнулся раненый артиллерийский офицер лейтенант Ненюков. В рубке, кроме убитых, никого не было. Ненюков встал к штурвалу, который оказался неисправным; попытка передать управление через центральный пост на нижний штурвал не привела ни к чему, — из центрального поста не отвечали. В это время в рубку пришел лейтенант Пилкин, которому Ненюков и сдал командование. Так как машинный телеграф не действовал, то Пилкину стоило больших усилий перевести управление в центральный пост. Вскоре командование принял старший офицер корабля капитан 2 ранга Шумов. Он приказал поднять сигнал по эскадре, что адмирал передает командование младшему флагману контр-адмиралу Ухтомскому.

В создавшейся обстановке Ухтомский не проявил никакой инициативы и, кроме сигнала “следовать за мной”, никаких мер для того, чтобы вступить в командование эскадрой, не принял.

Приказаний его ни один из командиров кораблей не выполнил. Впоследствии все они утверждали, что сигнала не заметили. В кильватер “Пересвету”, на котором находился новый командующий, вступила одна “Победа”. “Ретвизан” в это время повернул к Порт-Артуру и скоро скрылся из вида. Позднее к Ухтомскому присоединились броненосцы “Полтава”, “Севастополь” и затем “Цесаревич”.

Главные силы противника, прекратив огонь, ушли к северу; его 3-й отряд, находившийся южнее, вел огонь по русским концевым кораблям: 5-й отряд с присоединившимся к нему броненосным крейсером “Асамой” также пытался помешать отходившей русской эскадре; 6-й отряд находился около своих главных сил.

Русские крейсера, после того как главные силы Того пошли на север, оказались в крайне невыгодном положении. Японские броненосцы открыли по ним огонь. Командовавший отрядом контр-адмирал Рейценштейн, находясь на “Аскольде” и решив, что эскадра окружается противником, поднял сигнал “крейсерам следовать за мной” и пошел на прорыв к югу, пересекая курс своих броненосцев, идущих в сторону Порт-Артура. За “Аскольдом” последовал “Новик”, которые прорвали кольцо и ушли. “Диана” и “Паллада” не могли развить ход, равный ходу “Аскольда”, и присоединились к своим броненосцам. На этом бой прекратился.

Адмирал Того не сумел оценить и использовать создавшейся для него крайне выгодной обстановки после выхода из строя “Цесаревича” а расстройства русской эскадры. Ввиду наступления темноты он предпочел увести свои пострадавшие главные силы из-под предполагаемого им удара со стороны русских крейсеров и особенно миноносцев.

Около 8 час. вечера японские броненосцы скрылись в южном направлении. На месте боя остались миноносцы противника, которые вскоре устремились в погоню за русской эскадрой.

В девятом часу за “Пересветом” следовали броненосцы “Победа” и “Полтава”. Так как все навигационные приборы на кораблях были разбиты, шли по Полярной звезде. Ночью начались атаки миноносцев противника. Эскадра разделилась. Командиры броненосца “Цесаревич”, крейсера “Диана” и четырех миноносцев в разное время повернули в море, решив выполнять приказ Витгефта, отданный им на совещании 8 августа, — идти во Владивосток. В Порт-Артур возвратились броненосцы “Пересвет”, “Ретвизан”, “Победа”, “Севастополь” и “Полтава”, крейсер “Паллада”, три миноносца и госпитальное судно “Монголия”.

Броненосец “Цесаревич” дошел до Циндао, крейсер “Диана” пришел в Сайгон, крейсер “Аскольд” — в Шанхай. Все они были интернированы и разоружены: то же случилось с четырьмя миноносцами, один из которых был интернирован в Шанхае и три в Циндао. Миноносец “Бурный” налетел на камни у мыса Шантунг и погиб.

Крейсера “Новик” и “Аскольд”, прорвавшиеся через строй японцев, преследовались семью кораблями. Три из семи — “Кассаги”, “Читозе” и “Такасаго” — вели огонь, русские интенсивно отвечали. Крейсера шли 20-узловым ходом, и японцы скоро отстали. Во время перестрелки “Новик” получил три попадания: один снаряд пробил левый борт ниже ватерлинии, второй разорвался на палубе и третий проник в отделение носовой динамомашины. Полученные повреждения на боеспособность корабля влияния не оказали, но “Аскольд” ушел, и “Новик” остался один. Утром командир крейсера капитан 2 ранга Шульц, убедившись, что для следования во Владивосток не хватит угля, решил зайти в порт Циндао. Взяв там 250 тонн угля, “Новик” вышел в море. Шульц решил обойти Японию с юга, а затем по Тихому океану и через пролив Лаперуза достичь Владивостока.

Хотя крейсер и шел экономическим ходом, но угля до Владивостока все же не хватило. Крейсер зашел в Корсаковский пост на острове Сахалин. Это было на десятый день пути. Днем по беспроволочному телеграфу были обнаружены переговоры кораблей в море, и вскоре на горизонте показался неприятельский крейсер. В Токио о прорыве “Новика” узнали от командира парохода “Кельтик”, который встретил его в океане. На поиски русского корабля были высланы быстроходные крейсера “Цусима” и “Читозе”. Первый японский корабль, появившийся у Корсаковского поста, был “Цусима”. На “Новике” прекратили погрузку угля, крейсер вышел в море и вступил в бой, во время которого получил пробоину ниже ватерлинии. Команда “Новика” надеялась исправить повреждение и ночью уйти в море, но оказалось, что на корабле не действовал руль, а пробоину подручными средствами заделать было нельзя.

Ночью в море сразу засветило несколько прожекторов; было ясно, что к “Цусиме” подошла помощь. Командир “Новика”, не желая спустить флаг перед противником и отдать ему крейсер, затопил его на глубине около 9 м. Команда сошла на берег и благополучно добралась до Владивостока.

В бою 28 июля офицеры и матросы порт-артурской эскадры, сражаясь с сильным противником, не посрамили боевых традиций русского флота. Команды “Варяга”, “Страшного” и “Стерегущего”, показавшие в начале войны невиданное упорство в бою, служили примером. Моряки вели себя в бою стойко. Комендор с крейсера “Паллада” Роман Булгаков не прекращал огня из своего орудия, несмотря на тяжелую рану в боку, которую он скрывал до самого конца боя. Матрос Никифоров продежурил всю ночь у орудия с осколком в боку. Когда на “Полтаве” заклинило орудие, комендор Давыдов вышел из-за укрытия и, не обращая внимания на падающие кругом осколки, спокойно действовал разрядником. Комендор Галатов и гальванер Темников, оставшись невредимыми в башне, перевели ее на ручное управление и вели огонь по броненосцам противника до окончания боя.

По-макаровски воевал капитан 1 ранга Щенснович. Макаров учил: “ .принцип взаимной поддержки нужно понимать в смысле дружного боя, а не помощи одного корабля другому Дело первостепенной важности—разбить неприятеля”. Так и поступил командир “Ретвизана”.