Два года политики гласности приводят к потере главной монополии власти – монополии на информацию. Это был еще один шаг к краху режима. Объектом критики журналистов, политологов, социологов становится не только история, но и основы существующего государственного устройства. Это позволило оппозиции привлечь на свою сторону общественность. Людям дали реальную оценку режима. В газетах появились требования создать в стране многопартийную систему.

В 1990 году под давлением масс была изменена статья 6 Конституции СССР, которая признавала только за КПСС право на руководство советским обществом. В новой редакции статьи 6 право на участие “в выработке политики Советского государства, в управлении государственными и общественными делами” признавалось как за КПСС, так и за другими партийными, профсоюзными, молодежными, иными общественными организациями и движениями.

Проводимая Горбачевым политика приводит к расколу Коммунистической партии на несколько течений. Появляются две противостоящие тенденции:

1) ортодоксально-охранительная – до XXVIII ее возглавлял Егор Лигачев. В это течение вошли сторонники традиционной коммунистической линии (ее можно назвать “сталинской”). Они выступали с резкой критикой проводимых реформ, а также за отмену всех нововведений перестройки.

2) умеренно обновленческая – сохраняла свою приверженность социалистическому выбору, но отказавшаяся от старых догм и выступающая за гуманизацию и демократизацию жизни. Этой ориентации придерживались большинство членов партии

ЗАВЕРШЕНИЕ ПЕРЕСТРОЙКИ

Горбачевское руководство начало перестройку с либерализации политической жизни и мобилизации широких масс для участия в политике. Однако, официальная риторика обличала не политическую систему как таковую, а лишь отдельные ее искривления и прославляла демократию как неотъемлемый (ленинский) ее элемент, возрожденный после прихода к власти Горбачева. Другими словами, “теоретическая основа” перестройка имела целью не столько уменьшение, сколько на деле усиление легитимности прежней системы.

Политическая система не могла быть одновременно и реформирована в демократию, и сохранена в обновленном, лишь частично демократическом, чем прежде, виде. Как известно, эта система изначально основывалась на прямо противоположных принципах.

Распад прежней системы был неизбежен, ибо при сохранении основ старой системы так называемае демократизация старых властных институтов сводилась всего лишь к замене внешне новыми, но автооритарными институтами. Демократический горбачевский режим так и не смог преодолеть внутренний конфликт с сохраняющимися основами прежней политической системы и разрешить тройственное противоречие перестройки: между действительной целью, активной демократической риторикой и авторитарными тенденциями системы.

Все сказанное ни в коем случае не умаляет значение происшедшего. Величие и одновременно трагизм перестройки будут со временем адекватно оценены. Однако сегодня в жестких рамках политологического анализа приходится констатировать самое очевидное. В конечном счете это была еще одна очередная попытка мобилизационного рывка, осуществлявшаяся необычными, а поэтому неэффективными методами. Целью была мобилизация системы. В итоге система поборола действующий режим.