Правила поведения в японском жилище слишком сложны, чтобы их можно было освоить сразу. Главное поначалу -- ни на что не наступать, ни через что не перешагивать и садиться где укажут. Существуют предписанные позы для сидения на татами. Самая церемонная из них — опустившись на колени, усесться на собственные пятки. В таком же положении совершаются поклоны. Надо лишь иметь в виду, что кланяться, сидя на подушке, неучтиво — сначала надо переместиться на пол. Сидеть, скрестив ноги, считается у японцев развязной позой, а вытягивать их в сторону собеседника — верх неприличия.

Домашний очаг по-прежнему остается у японцев заповедником старого этикета. Каждого, кто уходит из дому или возвращается, принято хором приветствовать возгласами: “Счастливого пути!” или “Добро пожаловать!” Мне часто приходилось видеть, как японцы встречают в Токийском аэропорту родственников. Когда муж сходит с самолета, жена приветствует главу семьи глубоким поклоном. Он отвечает сдержанным кивком, гладит по голове сына и почтительно склоняется перед родителями, если те соблаговолили его встречать.

Мы привыкли подчас больше следить за своим поведением среди посторонних, чем в кругу семьи. Японец же за домашним столом ведет себя куда более церемоннее, чем в гостях или в ресторане.

4. Особенности японского характера.

4.а. Концепция “подобающего места”.

“Всему свое место” — эти слова можно назвать девизом японцев, ключом к пониманию их многих положительных и отрицательных сторон. Девиз этот воплощает в себе, во-первых, своеобразную теорию относительности применительно к морали, а во-вторых, утверждает субординацию как незыблемый, абсолютный закон семейной и общественной жизни.

Японцы избегают судить о поступках и характере человека в целом, а делят его поведение на изолированные области, в каждой из которых как бы существуют свои законы, собственный моральный кодекс. Вместо того, чтобы делить поступки на правильные и неправильные, японец оценивает их как подобающие и неподобающие: “Всему свое место”. Универсальных мерок не существует: поведение, допустимое в одном случае, не может быть оправдано в другом.

Когда японец говорит о неразберихе, он выражает ее словами: “ни старшего, ни младшего”. Без четкой субординации он не мыслит себе гармонии общественных отношений. Равенство же воспринимается японцами прежде всего как положение на одной и той же ступени иерархической лестницы. Япония весьма схожа с Англией четкостью общественной иерархии. В обеих островных странах любой контакт между людьми тут же указывает на социальную дистанцию между ними. В японском языке не только местоимения: я, ты, он, но и глаголы: есть, говорить, давать — в разных случаях звучат по-разному.

Мы привыкли к тому, что в семейном кругу люди относятся друг к другу без особых церемоний. В Японии же именно внутри семьи постигаются и скрупулезно соблюдаются правила почитания старших и вышестоящих. В этой домашней иерархии каждый имеет четко определенное место и как бы свой титул. Почести воздаются не только главе семьи. Когда сестры обращаются к братьям, они обязаны употреблять иные, более учтивые выражения, чем те, с которыми братья обращаются к сестрам.

Еще когда мать по японскому обычаю носит младенца у себя за спиной, она при каждом поклоне заставляет кланяться и его, давая ему тем самым первые уроки почитания старших. Чувство субординации укореняется в душе японца не из нравоучений, а из жизненной практики. Он видит, что мать кланяется отцу, средний брат — старшему брату, сестра — всем братьям независимо от возраста. Причем это не пустой жест. Это признание своего места и готовность выполнять вытекающие из этого обязанности.

Заботы о домашнем хозяйстве возложены на плечи женщины. Но ей же полностью доверен и семейный кошелек. О сбережениях на будущее должен думать глава семьи. Он решает, какую долю заработка потратить на текущие нужды. Но выделенными на это деньгами японка вправе распоряжаться по собственному усмотрению.

Сжившись с субординацией еще в собственной семье, человек привыкает следовать ее принципам и в общественных отношениях. Необходимость постоянно подчеркивать престиж вышестоящих связывает в японцах чувство личной инициативы.

Концепция подобающего места требует: не берись не за свое дело. Это лишает людей самостоятельности во множестве практических мелочей, из которых складывается повседневная жизнь. Редко увидишь японца, который мастерил бы что-нибудь дома своими руками. Сборщик телевизоров не имеет представления о том, как отремонтировать электрический утюг. Когда нужно что-нибудь починить или приладить, по всякому пустяку принято вызывать специалиста. Причем каждый такой мастеровой глубоко убежден, что лучше заказчика разбирается в своем деле, и потому философски относится ко всякого рода пожеланиям и советам, попросту пропуская их мимо ушей. Бессмысленно, например, доказывать японскому портному, что костюм должен сидеть не так, а иначе. Горничная в японской гостинице может чуть свет зайти в комнату и раздвинуть оконные створки, даже если постояльцу хотелось бы поспать еще часок-другой. По ее мнению, она лучше знает, когда надо вставать.

Знай свое место; веди себя как подобает; делай что тебе положено — вот неписаные правила, регулирующие жизнь и поведение японцев.

4.б. Тяга к зависимости.

Когда начинаешь знакомиться с Японией, с ее искусством, философией, может сложиться представление о японцах как о любителях одиночества. Именно к такому выводу толкает, например, присущая им созерцательность, желание быть наедине с природой.

Хочется, однако, подчеркнуть другое. Вряд ли японцы действительно любят одиночество, скорее наоборот. Они любят быть на людях, любят думать и действовать сообща. Японцам присуща обостренная боязнь одиночества, боязнь хотя бы на время перестать быть частью какой-то группы, перестать ощущать свою принадлежность к какому-то кругу людей. Хорошо знакомую туристским фирмам склонность японцев путешествовать “повзводно” можно объяснить многими причинами: и плохим знанием иностранных языков, и опасением попасть в затруднительное положение из-за разницы в нравах и обычаях. Но достаточно побывать в Японии, чтобы убедиться: японцы не только за границей, но и у себя дома любят шествовать большой толпой за флажком экскурсовода. Подчас людей больше волнует даже не то, что сакуру наконец расцвела или что листья кленов побагровели, а сам повод убедиться в этом сообща, разделить свои чувства с другими. Про японцев можно сказать, что их больше, чем самостоятельность, радует чувство причастности. Эта жажда причастности, более того — тяга к зависимости в корне противоположна индивидуализму, понятию частной жизни, на чем основана западная, и в особенности английская, мораль. Итак, японцы отвергают индивидуализм. Но чужд им и коллективизм в подлинном, широком смысле этого слова. Им свойственно проводить в обществе четкие разграничительные линии, делить людей на “своих” и “чужих” и относиться к ним соответственно. Японское общество — это общество групп. Каждый человек постоянно чувствует себя частью какой-то группы — то ли семьи, то ли общины, то ли фирмы. Он привык мыслить и действовать сообща, приучен подчиняться воле группы и вести себя соответственно своему положению в ней.