Иногда форма диалога полностью вытесняет повествование, и произведение строится по типу вопросно-ответной структуры – например, баллада «Старуха, дверь закрой» (Get up and Bar the Door). Это комическая баллада, и сама диалогическая форма делает балладу сродни средневековому фарсу, построенному сплошь на диалоге.

Оценка героев дана в их же собственных словах, автор освобождает себя от рассуждений, которые появляются в тех редких случаях, когда диалога в балладе сравнительно мало. В диалоге раскрывается ситуация, сквозь речь персонажей воспринимается действие. Диалог выполняет функции описания и повествования. Не случайно, в балладе «Два ворона» (Two Corbies) читатель узнает о погибшем рыцаре, покинутом всеми его близкими, именно из диалога двух воронов:

«In behind yon old turf duke,

I wot there lies a new-slain knight,

And nobody knows that he lies there

But his hawk and his hound and his lady fair».

Диалог вводит в балладу лиризм, который получает в нем объективную форму., свободную от классических излияний. Так, форма диалога придает необыкновенный лирический настрой балладе «Демон-любовник» (The Demon Lover): после долгой разлуки демон возвращается к своей влюбленной и пытается увлечь ее за собой, бросая к ногам весь мир. Но возлюбленная не может не отказать ему: она уже замужем за другим:

«O where have you been, my long-lost love,

These long seven years and more?»

«O I’m come to seek my former vows,

That you promised me before».

Слушатель или читатель становится свидетелем этого разговора. Но в данной балладе диалог также создает движение, быстрое, полное неожиданностей, захватывающее с первых же строк. Он придает балладе и драматический характер, когда в развязке сюжета демон губит свою возлюбленную, утопив в море ее корабль:

«I struck the top-mast with my hand,

The fore-mast with my knee:

And I brake that gallant ship in twain,

And sunk her in the see».

Баллада, уникальный жанр народного творчества, характеризуется единством стилистической системы, сохранившейся в течение столетий, и набором постоянных устойчивых изобразительных и выразительных средств, выработанных традицией.

Многие стилистические приемы баллады роднят ее с другими жанрами народной поэзии. Прежде всего это постоянные эпитеты (например, bonnie, true, fair Ladye, salt tear, gallant Knight и другие), которые облегчают импровизацию, столь характерную для устных жанров. Часто в балладах используются причастные обороты, которые перенимают функцию эпитетов, более точно выражая эмоциональный настрой. Для достижения более яркой образности в балладах иногда используются нетипичные, неожиданные атрибуты к существительным. Если на английском языке такие сочетания понятны и даже «прозрачны», то при переводе они требуют расшифровки. Это своеобразная метафоризация стиха: doubtful gleam из баллады «Кэтрин Джоунстон» (Katherine Johnstone), vulgar light – баллада «Дочь Герцога Гордона» (The Duke of Gordon’s Daughter) и bleak way – баллада «Старый плащ» (The Old Cloak).

Говоря об эмоциональности, нужно сказать, что диалект северной Англии и Шотландии, на котором было написано много баллад, вызывал впечатление душевной простоты и трогательной наивности. Слова, произнесенные по-шотландски, вызывают более конкретные представления, чем те же слова, произнесенные по-английски. Слово children более отвлечено и менее живописно, чем слово bairnies, потому что bairnies означает только шотландских детей в их специфической обстановке, босых – и с особым ласковым к ним отношением. Если поставить «mother» вместо «minnie» или «three children» вместо «bairnies three», то тотчас исчезает вся изобразительность баллады.

Среди экспрессивных средств также – архаичные единицы, превратившиеся «в словесные лейтмотивы, поскольку их возникновение относится к давним годам» (Жирмунский В.М.). Однако устаревшие слова характерны для всех старинных текстов, и те из них, которые в момент создания произведения были употребительными, лишены стилистической окраски. Рассматривать как элемент стиля можно только те архаичные лексические единицы, которые в момент возникновения или первичной записи уже были вытеснены из активного употребления и использование которых представляло собой результат сознательного отбора языковых средств безымянными авторами баллад с целью эмоционального воздействия на слушателя. Кроме того, многие народные баллады увидели свет только в XVIII - XIX вв. благодаря воссозданию их текстов известными фольклористами (Т.Перси, Д.Хердом, Ф.Чайлдом и др.) и, следовательно, не могли не подвергнуться литературной обработке. Стилизация неизбежно наложилась на подлинный текст баллад. Архаичные слова были оставлены в них или привлечены в качестве стилистического приема.

Основные категории устаревшей лексики – это архаизмы и историзмы. Под архаизмами понимаются вышедшие из употребления слова, устаревшие на данном временном отрезке. Историзмы остаются в пассиве языка как единственное обозначение исчезнувших из обихода явлений, предметов, понятий.

Архаизмы и историзмы в народных балладах можно объединить в несколько тематических групп:

1-я группа - обозначения внешности, эмоций, поступков человека (личностная сфера).

Например, употребление архаизма ugsome («ужасный, отвратительный») в балладе «Сэр Алдингар» («Sir Aldingar»):

Since she has lain into your arms,

She never shall lie in mine.

Since she has kissed your ugsome mouth,

She never kiss mine.

Ugsome являет собой своеобразное единство двух стилистических средств: архаизмов и эпитетов. Архаичный эпитет ugsome обладает оценочным компонентом, выражая резко отрицательное, презрительное отношение короля к уродцу-нищему, оскорбившему королевскую честь. Использование устаревшего слова подчеркивает эмоциональную напряженность ситуации, передает настроение героя: негодование и вместе с тем боль, поскольку королева предпочла его не доблестному рыцарю, а безобразному нищему.

В этой же балладе сосуществуют синонимы boot («значение, польза») и help. Boot на момент записи уже являлось архаизмом, help – нейтральным словом. Архаизм обладал большей экспрессией из-за неупотребительности в активном языке и, кроме того, отличался от своего синонима оттенком значения, передача которого была необходима по сюжету: не просто помощь, а помощь в момент большой, часто смертельной опасности, когда уже нет надежды. Использование архаизма контекстуально обусловлено – королева была спасена уже в момент казни:

When bale is at hyest,

Boot is at next, help enough there may be.

В этом же предложении звучит также устаревшее слово bale («несчастье, бедствие, горе»). Употребление двух старинных слов при описании кульминационного момента баллады усиливает стилистический эффект.

В поздней балладе, записанной в конце XVIII в., «Лерд о Драм» («Laird o Drum») можно обнаружить архаизм rue. В основе баллады лежат события, относящиеся ко второй половине XVII в., что позволяет утверждать, что на момент возникновения, и на момент записи лексическая единица rue в значении «жалеть, страдать» была уже вытеснена из языка и использовалась в значении «сожалеть о чем-то, раскаиваться», в котором оно закрепилось в активном словаре. Архаичный вариант лексемы rue имеет эмоционально-стилистическую направленность, его употребление обусловлено поэтической задачей придать монологу героя взволнованно-поэтический тон, донести до слушателя глубину его переживаний. Лорд Лерд о Драм, забыв о родовой чести, делает предложение дочери крестьянина, которая в момент объяснения в любви отказывает ему, понимая невозможность неравного брака. Отчаяние героя подчеркивается устаревшим словом, содержащим мольбу: