В ночь на 3 июля японцы форси­ровали Халхин-Гол и захватили гору Баин-Цаган. Чтобы не дать противни­ку закрепиться, Жуков решил атако­вать неприятельскую пехоту двумя танковыми бригадами. Утром 5 июля японцы начали отступать к перепра­ве, которая оказалась взорвана. Почти вся группировка, переправившаяся на западный берег, была уничтожена или захвачена в плен.

Окружение основных японских сил намечалось с помощью фланго­вых ударов танковых и механизиро­ванных частей. Задача облегчалась тем, что японцы практически не име­ли современных танков, а советская авиация после упорных боёв смог­ла завоевать господство в воздухе. 20 августа 1-я армейская группа Жуко­ва начала наступление, а уже 31-го ок­ружённые войска противника пре­кратили сопротивление. За два дня до этого, 29 августа, Жукова и Штерна удостоили звания Героя Советского Союза. (Георгий Константинович по­лучил позднее ещё три «Золотых Звез­ды», последний раз — в 1956 г.)

На Халхин-Голе проявились не только выдающиеся волевые качества Жукова, но и его пренебрежительное отношение к солдатским жизням. Он утверждал: «Война есть война, и на ней не может не быть потерь, и эти по­тери могут быть крупными, но если из-за потерь мы откладываем выполне­ние своего плана, то или не выполним его вообще, или выполним с громад­ными потерями, в 10 раз превышаю­щими те, что несём сейчас». Генерал Пётр Григорьевич Григоренко, побы­вавший на Халхин-Голе, считал ина­че: «Потери мы понесли огромные, прежде всего из-за неквалифициро­ванного командования. Кроме того, сказывался характер Георгия Констан­тиновича, который людей жалеть не умел. Человек он жестокий и мститель­ный». После того как в 1941 г. Штерна арестовали, а затем расстреляли, побе­ду на Халхин-Голе стали целиком при­писывать Жукову.

v НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

В мае 1940 г. Жуков был произведён I генерал-полковники и назначен командующим Киевским военным округом (в то время самым сильным), а уж< 4 июня получил следующий чин — генерала армии. В декабре на совещании высшего командного состава 01 сделал удачный доклад, а в последовавшей за совещанием оперативно! игре, командуя «западными», взял вер:

над «восточными», которыми руководил генерал Дмитрий Григорьевич Павлов. После игры Жукова назначили начальником Генштаба. Георгий Константинович немного растерялся, поскольку никогда ранее в штабах не служил. «Если не получится из меня хороший начальник Генштаба, буду проситься обратно в строй», — заявил Жуков. «Вот и договорились», - ответил Сталин. В феврале 1941 г. Жуков доложил, что немцы усилили воздушную и агентурную разведку советской территории. «Они боятся нас», — прокомментировал доклад Сталин. И пояснил: Гитлер предупредил советского посла, что предстоящая концентрация час­тей вермахта в Польше связана с пере­группировкой войск в Европе для дальнейших действий против Англии. Сталин этому объяснению, однако не поверил и расценил переброску не­мецких войск на Восток как реакцию на концентрацию Красной Армии на западе страны. Сам Жуков тогда пола­гал: «Война с Германией, может был тяжёлой и длительной, но наша стра­на уже имеет всё необходимое для продолжительной войны и борьбы до полной победы. Мы не думали, что Красной Армии придётся так неудачно вступить в войну, потерпеть тяжелое поражение и отходить в глубь страны . Ни нарком, ни я не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегически: направлениях». Оказалось, что бояться надо было не немцам, а нам.

v ПЕРВЫЕ БОИ

22 июня 1941 г. Жуков прибыл на Юго-Западный фронт, где помогал командованию организовать контрудар, закончившийся провалом. Через че­тыре дня Сталин отозвал Георгия Кон­стантиновича в Москву, чтобы попра­вить катастрофическое положение на Западном фронте, но было уже слиш­ком поздно. В первые недели войны Генштаб не имел устойчивой связи с фронтами. Когда обстановка проясни­лась, Жуков стал испытывать опасения за судьбу группировки в районе Кие­ва, которую противник мог окружить с севера и юга. 29 июля начальник Ген­штаба предложил отвести войска за Днепр и оставить Киев.

Заботясь о престиже, Сталин не хотел сдавать «мать городов рус­ских» и заявил, что Жуков говорит чепуху. Тот вспылил: «Если вы счита­ете, что начальник Генштаба спосо­бен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего». — «Вы не горя­читесь, — сказал Сталин. — А впро­чем . мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдёмся». Жукова на­значили командующим Резервным фронтом. У города Ельня он нанёс контрудар по немецкому плацдарму, угрожав­шему Москве. В конце августа войска Жукова перешли в наступление и це­ной больших потерь вытеснили нем­цев с Ельнинского выступа. В тот мо­мент вермахт наносил главный удар на юго-западе, и отвлечение советских резервов к Ельне противнику было даже выгодно. Вместе с тем контрудар Резервного фронта имел важное моральное значение, став первой успешной советской наступа­тельной операцией такого масштаба.

v ЛЕНИНГРАД

10 сентября 1941 г. Ставка направила Жукова в Ленинград, блокированный немцами. Когда Георгий Константи­нович прилетел в город, Военный со­вет Ленинградского фронта во главе с Ворошиловым рассматривал планы минирования важнейших объектов на случай сдачи города.

По предложению Ворошилова было принято решение оборонять Ленинград до последнего человека. После этого Жуков вступил в командо­вание фронтом. К тому времени Гитлер решил не брать Ленинград штурмом, а ограничиться блокадой. Георгий Константинович сосредото­чил главные усилия на отражении немецкого наступления в районе Пул­ковских высот. Здесь германская груп­па армий «Север» продолжала атаки, чтобы сковать основные силы совет­ских войск и сделать невозможным прорыв блокады. Жуков вспоминал:

«У нас бывали весьма тяжёлые мо­менты, когда враг захватил Пулков­ские высоты и Урицк, а отдельные группы танков противника прорыва­лись даже к мясокомбинату. Казалось, вот-вот случится то, чего каждый из нас внутренне боялся. Но героиче­ские защитники города находили в се­бе силы снова и снова отбрасывать разъярённого противника на исход­ные позиции».

v В БИТВЕ ЗА МОСКВУ

5 октября 1941 г. Сталин позвонил Жу­кову и попросил срочно прибыть в Москву, чтобы ликвидировать про­рыв противника на Западном напра­влении. Георгия Константиновича на­правили представителем Ставки на Западный и Резервный фронты, глав­ные силы которых были в окружении.

Сталин собирался расстрелять генера­ла Конева, но Жуков спас его. Он ска­зал Сталину, что «это только произве­дёт тяжёлое впечатление в армии . Вот расстреляли в начале войны ко­мандующего Западным фронтом Пав­лова, а что это дало? Ничего не дало».

10 октября Жуков возглавил Запад­ный фронт, объединивший все вой­ска на подступах к столице. Основ­ные силы генерал сосредоточил на линии Волоколамск — Можайск — Ма­лоярославец — Калуга. Обороняться пришлось в основном соединениям, переброшенным из резерва Ставки и с других фронтов. Во второй половине ноября, когда началось новое гене­ральное наступление немцев, Сталин спросил у Жукова: «Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю с болью в душе. Говорите честно, как коммунист». Тот ответил: «Москву, без­условно, удержим. Но нужно ещё не ме­нее двух армий и хотя бы 200 танков». Сталин пообещал две армии к концу месяца, и слово сдержал. К тому време­ни немцы выдохлись. Жуков свиде­тельствовал: «Из опроса пленных было установлено, что в некоторых ротах осталось по 20—30 человек, моральное состояние резко ухудшилось, веры в возможность захвата Москвы уже нет». Когда усиленные резервами войска За­падного фронта перешли в контрна­ступление и отбросили противника от столицы, Жуков, много ночей не смыкавший глаз, наконец, заснул и про­спал двое суток.