В 1945 г. Победа породила в народе надежды на лучшую жизнь, ослабление пресса тоталитарного государства на личность, ликвидацию его наиболее одиозных издержек. Открывалась потенциальная возможность перемен в политическом режиме, экономике, культуре.

"Демократическому импульсу" войны, однако, противостояла вся мощь созданной Сталиным Системы. Ее позиции не только не были ослаблены в годы войны, но, казалось, еще более окрепли в послевоенный период. Даже сама победа в войне отождествлялась в массовом сознании с победой тоталитарного режима. Борьба демократической и тоталитарной тенденции становилась в этих условиях лейтмотивом общественного развития.

Советский Союз представлял собой победоносную, но полностью разрушенную страну. Для того чтобы выиграть величайшую в истории войну, пришлось понести потери, которые превышали потери врага и вообще потери любой нации в любой войне. Только усилиями миллионов можно было поднять из руин разрушенные города, заводы, восстановить инфраструктуру. Этот период не может не волновать нас – граждан сегодняшней России, т.к. поколение наших родителей являются детьми тех трудных лет.

Сладкая эйфория победы не требовала принуждения к тяжелому труду по восстановлению разрушенной страны. Энергия войны была столь велика и имела такую инерцию, что ее необходимо было «переключить» на мирное строительство. По напряженности оно было сходно с войной: в 1948 г. страна достигла и превзошла довоенный уровень промышленного производства, что по нормальным меркам немыслимо. А в 1952 г. объем промышленного производства в 2,5 раза превысил уровень 1940 г. Сделано было много – возрождались к жизни разрушенные города, восстанавливались и строились новые предприятия.

Но нельзя забывать о том, какой ценой достигался этот рост. Война усилила контроль над всеми сферами жизни. Снижение цен в городах проводилось за счет ухудшения жизни сельского населения. Неадекватная оплата за напряженный производительный труд не давала возможности поднять уровень благосостояния народа. В ответ, как бы в вознаграждение народу за перегрузки двух десятилетий, принципом государственной политики было сделано постоянное, хотя бы и скромное, улучшение жизни населения. Именно тогда возникли закрепленные в государственной идеологии (и укрепляющие государство) специфические стереотипы советского массового сознания: уверенность в завтрашнем дне и убеждение, что жизнь может только улучшаться. Народ же со своей стороны, в очередной раз предоставил государству, власти огромный кредит доверия - мирился с теми невзгодами, которыми была отмечена их жизнь, их быт, верил в «светлое будущее».

Состояние дел в общественно-политической области вызывало серьезное беспо­койство И. В. Сталина и его окружения. Там явственно обо­значились процессы, подтачивавшие устои режима личной власти.

Война отчасти разрядила удушливую общественную ат­мосферу 30-х гг., поставила многих людей в условия, когда они должны были критически мыслить, инициативно дейст­вовать, брать ответственность на себя. К тому же миллионы советских граждан — участники освободительного похода Крас­ной армии (до 10 млн.) и репатрианты (5,5 млн.) — впервые лицом к лицу столкнулись с «капиталистической действитель­ностью». Разрыв между образом и уровнем жизни в Европе и СССР был столь разительным, что они, по свидетельству со­временников, испытали «нравственный и психологический удар». И он не мог не поколебать утвердившиеся в сознании людей социальные стереотипы.

Историки, изучая архивы ЦК ВКП(б) и органов госбез­опасности, выявили немало документов, где фиксировалось устрашавшее власти «брожение умов» в разных социальных слоях населения страны.

Среди рабочих отмечалось недовольство материально-эко­номическим положением. В крестьянской массе ходили упор­ные слухи о предстоящем роспуске колхозов и ослаблении ад­министративных пут, сковывающих хозяйственную инициа­тиву сельского населения.

Свой вопрос, как правило, они мотивируют тем, что «жить так, нет сил дальше». И действительно, жизнь в некоторых колхозах невыносимо плохая» Об этом же с болью в сердце писала летом 1952 г. И. В. Сталину автор сценария популярного фильма «Сельская учительница» литератор М. Н. Смирнова, побывавшая в 22 колхозах Калужской области. Только в трех из них положение было более или менее сносным. «Остальные девятнадцать, — писала она, — считаются рядовым и отстающими, то есть такими, где колхозники в лучшем случае получают на трудодень 200—300 граммов хлеба, а в худшем ни грамма. Труд­но себе представить, дорогой Иосиф Виссарионович, жизнь этих людей, которые работают даром. Чем же они живут, что едят? Едят они кар­тошку с приусадебного участка, картошечкой же выкармливают свиней, но ни салом, ни мясом их не пользуются. Деньги, вырученные от про­дажи поросят, целиком идут на уплату госналога и на самые насущные нужды (как соль, кепка, чугунок). Одежда исключительно ветхая, часто домотканая, древние рваные зипуны, лапти с онучами, опорки». Моло­ко от своих коров не только полностью сдают государству, но «еще по­купают для сдачи». В таких условиях, заканчивает свое письмо Смирно­ва, «люди потеряли главное: перспективу улучшения жизни», что нега­тивно сказывается на их настроениях.

В среде интеллигенции, лучшая часть которой горячо со­переживала народным бедствиям, широко распространились надежды на экономические реформы и смягчение политиче­ского режима, на налаживание культурных контактов с США, Англией, Францией, не говоря уже о странах «народной де­мократии», тем более что ряд внешнеполитических акций СССР укреплял эти надежды. Так, в 1948 г. ООН во Всеоб­щей декларации прав человека, подписанной и советским пред­ставителем, торжественно провозглашала право каждого че­ловека на свободу творчества и передвижение независимо от государственных границ. Что касается экономических реформ, то здесь в интеллигентских кругах не просто уповали на ини­циативу властей, но и предлагали конкретные хозяйственные преобразования.

«Рукописи о послевоенном развитии хозяйства СССР, — с тревогой кон­статировали партийные идеологи в феврале 1946 г., — продолжают по­ступать в наши журналы и исследовательские институты. В рукописях делаются предложения ввести конкуренцию между нашими предприяти­ями, создать акционерные общества, незамедлительно отменить сист му государственных поставок, развивать частную торговлю, где был о священным принцип свободных цен, фактически ликвидировать колхозы» с разделом по дворам их земли и имущества. Все это однознач оценивалось как проникновение «элементов антисоциалистической, оур жуазной идеологии в теоретическую сферу».

В ряде городов (Москве, Свердловске, Челябинске) возникли молодежные антисталинские группы. Наиболее крупной из них была воронежская (1947 г.), насчитывавшая до 60 человек. Ее участники, обеспокоенные экономическим положением страны, «обожествлением Сталина», пришли к выводу о необходимости созыва чрезвычайного партийного съезда и изменения политики ВКП(б). Конспиративная группа была раскрыта осенью 1949 г. Ее активисты осуждены на срок от двух до 10 лет «за клевету на внутреннюю и внешнюю политику советского правительства, на материальное положение трудящихся, на руководство партии».