Большое влияние на весь ход исторического развития стран Востока оказало широкое распространение государственной собственности на землю, которая сочеталась с другой формой собственности – общинный и с соответствующим ей частным землевладением общиной и с соответствующим ее частным землевладением общинников и с соответствующим ей частным землевладением общинников-крестьян. Государственная собственность в ее узком понимании включала лишь обширное землевладение монарха и государственной казны. К широком же смысле она не сводилась к собственности монарха, а охватывала и земельные пожалования, проистекающие из государственного фонда, лицам, причастным к власти, обладающим правом сбора и присвоения ренты – налога с определенной территории. Владельцы государственных пожалований могли стать и фактическими частными собственниками, добивались расширения своих владельческих прав, превращение их в постоянные, передаваемые по наследству.

Но в средневековых обществах Востока государство всемерно охранялось государственную собственность на землю с присущей ей традиционной системой эксплуатации подобных крестьян, сдерживало развитие частной собственности, препятствовало созданию здесь западноевропейской системы барского хозяйства.

Сочетание различных форм земельной собственности, особая контрольно-регулирующая роль государства в экономике находили выражения, прежде всего в особой структуре господствующего класса, во всех неевропейских средневековых обществах. Если в западной средневековой Европе сложившийся класс частных земельных собственников, эксплуатирующих труд зависимых крестьян, опираясь на феодальное государство, объективно выражающее его волю, то государствующий класс в странах Востока – это само государство в лице сановно-бюракротического социального слоя, причастного к власти, который жил за счет ренты-налога главным образом с формально - свободных земледельцев – крестьян.

Необходимо при этом учесть, что конкретные средневековые общества в странах Востока характеризуются разной степенью совпадения господствующего класса с бюрократией в соответствии с разной степенью вмешательства государства в экономику, с разной степенью развития частного крупного землевладения. Наибольшую степень такого совпадения демонстрирует средневековый Китай.

Для средневековых обществ Востока характерна и меньшая степень зависимости непосредственных производителей-крестьян, относительно больший объем их прав, связанных с распространением своим земельным участком. Отсутствия барского хозяйства и барщины привело к тому, что здесь крестьяне не были прикреплены, в этих странах определялось их связанностью налоговым бременем, поддерживаемым с помощью государственного аппарата, чиновничества. Эта зависимость, выражавшая в сословной неполноценности «простолюдина», скреплялось правами, религией, общинными порядками.

Специфическое место занимал и восточный средневековый город. Низкий уровень общественного разделения труда в странах Востока находил выражение в том, что город здесь не стал организующей и направляющей силой общественного прогресса. Он жил за счет перераспределения ренты-налога, ибо прибавочный продукт, концентрирующий в руках отдельных социальных групп, не становился капиталом, не включался в производство. Ремесленная продукция шла не на рынок, а на удовлетворение потребностей правящих сановно-бюрократических, в том числе и военных кругов. Купеческий же капитал выполнял при этом функции своеобразного агента между ними и ремесленниками – производителями.

Восточная сельская община, представлявшая собой замкнутый хозяйственный мирок с наследственным, независимым от рынка с разделением ремесла и земледелия, тормозила развитие двустороннего товарооборота между городом и деревней, а вместе с тем и формирование сословия горожан, купечества городского типа.

Это в свою очередь определило и порядки, существовавшие в восточном городе. Ремесленник здесь находился под жестким контролем бюрократического государственного аппарата, был скован правовыми, религиозными предписаниями, сословными, кастовыми ограничениями. В восточном средневековом городе не существовало особого городского права. Правовой статус городского жителя не отличался от деревенского. В Индии, например, административные границы города, часто были едва намечены. Здесь можно было встретить ремесленные деревни и города со значительным земледельческим населением. Городская семья в Китае считалась таким же двором, как и сельская, которая вносилась в общегосударственный налоговый реестр.

В отличие от европейского восточный город не стал ареной политической борьбы, непосредственно влияющей на смену форм государства. Он не стал и сильной опорой центральной власти все борьба с раздробленностью, как это имело место в Европе.

Специфические черты социально-политического развития, стран Востока определялись тем обстоятельством, что здесь не сложились государственные формы, свойственные феодальной Западной Европы. Здесь не было сеньориальной монархии как своеобразного союза феодалов-сеньоров, обладающих суверенными правами в пределах территорий своих доменов. Эта форма могла сложиться в обществе, где процесс образования классов носил завершенный характер. Не могла сложиться и сословно-представительная монархия в обществе, в котором город был лишен какой бы то ни было самостоятельности, где не сформировалось сословие горожан, выступающее со своими сословными целями и интересами.

Распространенной формой восточного средневекового государства стала наследственная монархия, в которой отсутствовали институционные формы ограничения власти правителя. Вместе с тем эти государственные формы не были идентичны. Различными были уровень централизации в этих государствах, степень применения военно-деспотических средств и методов осуществления государственной власти. Более того, они менялись и на отдельных этапах развития конкретных восточных средневековых государств. Всесилие бюрократического аппарата во главе с китайским императором, централизация, тотальный полицейский контроль над личностью, широта экономических функций государства и прочее дают основания, например, для применения термина «восточная деспотия» при определений формы государства средневекового Китая. Здесь деспотизм вырастал из тех социально-экономических и политико-правовых порядков, которые сложились еще в древности.

Бесспорную специфику социально-политической структуре восточного общества придавала господствующее в том или ином обществе религиозная идеология, само отношение членов общества к религии и власти. Так, говоря о конфуцианстве как определяющем элементе китайского средневекового государства и права, следует отметить, что конфуцианство лишь условно можно назвать религией. Это, скорее, этикополитическое учение, философская традиция, что объясняет не самой природой конфуцианства, а сложившимися в глубокой древности традиционными представлениями китайцев о власти с ее безусловной сакрализацией в лице правителя «сына неба». При этом к религиям они относились как к учениям, которые могли быть использованы лишь на благо этой власти. Утилитарное отношение к религии как к учению, вспомогательному средству управления, призванному преображать народ ненасильственными методами воспитания во имя достижения гармонии, определяло подчиненное место церковных учреждений в средневековых учреждений в средневековом Китае.