Идеи Приказа №1 получили поддержку вне Петрограда, хотя 7 марта Исполком в специальном воззвании отметил, что Приказ №1 и Приказ №2 относятся только к Петроградскому гарнизону[54], ситуация не изменилась. Естественно, что идеи, которые с энтузиазмом встречали солдаты, не всегда находили подобный отклик у офицеров. Разногласия иногда носили принципиальный характер.® Как показывают сохранившиеся солдатские письма в Совет, солдаты положительно отреагировали на отмену ритуала отдания чести, для них “строгость дисциплины” была совершенно не связана с этим обрядом, однако именно это встретило ярое противодействие со стороны офицеров[55]; вопрос об отдании чести, видимо, был крайне значимым для солдат, что отразилось в воззвании Петросовета по поводу Декларации прав солдата, около половины текста, посвящено 12–му пункту, отменяющему обряд чести[56]. Временное правительство, не справившись с влиянием Приказа №1, было вынуждено пойти на определенные уступки.

Идеи новой организации армии в политике Временного правительства.

Приказ №1 появился до образования Временного правительства. Будущие министры ознакомились с текстом Приказа вечером 1 марта. Реакция в основном была негативной. Скобелев, зампред Исполкома Совета, отмечает, что Приказ №1 вызвал крайнее возмущение в думских кругах и осложнил переговоры по образованию нового правительства[57]. Наиболее резко отреагировал Милюков, увидевший в Приказе потенциальную гибель армии. Также оценил Приказ Гучков[58]. Только зампред Совета Керенский не увидел в Приказе ничего страшного[59]. На собрании, посвященном образованию Временного правительства,— ночью с 1 по 2 марта— обсуждался также вопрос по предотвращению вредного влияния Приказа №1 на войска, а также вопрос о целесообразности проведения выборов командного состава. Чуть позже, когда были получены сведения о том, что принцип выборности уже фактически осуществлен в Петроградском гарнизоне, и после переговоров с представителями Совета было решено выпустить умиротворяющее воззвание к солдатам. Милюков не смог найти общий язык с Соколовым и Сухановым, и отклонился от дальнейшей работы над текстом воззвания, Милюкова заменил Керенский[60]. Милюков впоследствии писал, что воззвание не было опубликовано[61]. Действительно, 2 марта в “Известиях” был опубликован лишь Приказ №1, а воззвание уже 3 марта[62], как следствие, эффект от воззвания, видимо, был слабее, чем ожидалось (вероятно, это обстоятельство не было запланированным, возможно, 2 марта просто не успели набрать текст воззвания). В воззвании был призыв к “дружной, согласованной работе солдат и офицеров” в интересах революции, отмечалось, что офицеры теперь “будут уважать в солдате его личное и гражданское достоинство”, а солдаты “будут помнить, что армия сильна лишь союзом солдат и офицерства, что нельзя за дурное поведение отдельных офицеров клеймить всю офицерскую корпорацию”[63]. В речи Милюкова 2 марта, опубликованной также в “Известиях” 3 марта, похожие мысли— призыв к единству— армия сильна именно своим внутренним единством— во имя “первой общественной власти”, если раньше отношения в армии часто основывались на крепостном праве, то теперь офицеры понимают, что “надо беречь и уважать в нижнем чине чувство человеческого и гражданского достоинства”, а солдаты, одержавшие победу, знают, что сохранить ее могут, только сохранив связь с офицерством[64]. (Обращает внимание стиль и воззвания и речи— вместо призывов к офицерам и солдатам уважать гражданское достоинство и сохранять связь с офицерством— офицеры и солдаты “будут уважать” и “понимают, что необходимо”.) Вопрос о предоставлении солдатам всех гражданских прав не вызвал никакого сопротивления в формирующимся Временном правительстве (сопротивление вызвал вопрос о подчинении комитетов Совету)[65].

Совместный Приказ №2 не разрешил противоречий, хотя вопрос о выборах офицеров был передан на рассмотрение специальной комиссии, уже состоявшиеся выборы офицеров были признаны действительными, и комитеты временно получили право возражать против назначения неподходящих им офицеров, возражения должны были направляться в Совет, а из совета в Военную комиссию; сохранялось подчинение комитетов в своих политических выступлениях Совету[66]. Ситуация в армии не изменилась. В сводках с фронта сообщалось о падении дисциплины, растущем взаимном недоверии между офицерами и солдатами; процессы эти связывались с влиянием приказов и постановлений Совета, как отмечалось в общем заключении по фронтовым сводкам, “масса солдат усваивает лишь то, что ей нравится.”[67] Подобные мнения были высказаны командующими фронтами Временному правительству очно на заседании 4 мая[68]. Оценку идей Приказа №1 высшим командным составом хорошо иллюстрируют взгляды Деникина— по его мнению, “солдатская масса, не вдумавшись нисколько в смысл . мелких изменений устава, приняла их просто как освобождение от стеснительного регламента службы, быта и чинопочитания”[69]. Подобным образом оценивал ситуацию и Гучков, увидевший в приказах Совета симптомы разложения армии[70]. Даже Керенский отмечал нарастающую деморализацию армии, но связывал ее не с Приказом №1, а с деятельностью комитетов, которые возникали помимо Приказа[71].

Для разработки нового военного устава, который должен был разрешить все противоречия, была создана комиссия, во главе Поливановым А.А. Если верить Половцову, в комиссии понимали, что Приказ №1 вреден для армии, но также понимали, что просто отменить его нельзя, и стремились нейтрализовать его влияние[72]. Гучков оценивал деятельность комиссии совершенно иначе— созданная как буфер, комиссия три раза пропускала проект Декларации прав солдата, проект более радикальный чем Приказ №1, Гучков отказавшись три раза утвердить проект, после под давлением Совета вынужден был уйти[73].

До Декларации Временное правительство выпустило два постановления, развивающие идеи новой организации армии— 30 марта Приказ №51 и. д. Верховного Главнокомандующего Алексеева М.В. о введении в действие Временного положения об организации чинов действующей армии и флота и 16 апреля повторяющий предыдущее постановление приказ Гучкова о введении в действие временного положения[74]. Приказ Алексеева начинался с призыва к “дружной, совместной работе” солдат и офицеров, призыва соблюдать дисциплину, гражданские права и помнить об обязанностях. Предполагалось сохранение существующих солдатских и офицерских организаций, на которые теперь возлагалось проведение в жизнь основ новой организации, возможность для председателей комитетов пользоваться войсковыми средствами связи, гласные выборы в комитеты, в состав которых теперь входили и офицеры. Задачами новой организации— 1) усиление боевой мощи, 2) выработка новых форм жизни воина–гражданина, 3) содействие просвещению солдат. Предусматривалось создания системы ротных, полковых, дивизионных, армейских комитетов— постоянных органов и соответствующих съездов в определенных случаях. В ведении ротных комитетов находились только вопросы “внутреннего быта”, боевые и учебные вопросы обсуждению, естественно не подлежали. Разногласия между комитетами и военным начальством решались комитетами более высокого уровня. Прямого подчинения между комитетами не было. Обязанностью комитетов всех уровней— поддержание дисциплины. Постановления резко ограничивали самостоятельность солдатских комитетов по сравнению с Приказом №1, но не факт, что эти постановления имели безоговорочную поддержку в солдатских массах. Гучкову в начале апреля приходилось рассылать телеграммы по всем фронтам о недопустимости отказов выполнять приказы военного начальства, устранения и выборов офицеров[75].