Репрессии и голод на Украине и в России в 30-е годы
Весной 1934 года правительство предпринимает репрессивные меры в отношении малолетних беспризорников и хулиганов, число которых в городах в период голода, раскулачивания и огрубления социальных отношений значительно возросло. 7 апреля 1935 года Политбюро издало указ, в котором предполагалось "привлечь к суду и применить необходимые по закону санкции к подросткам, достигшим 12 лет, уличенным в грабительстве, насилии, нанесении телесных повреждений, членовредительстве и убийствах". Спустя несколько дней правительство послало тайную инструкцию в прокуратуру, где уточнялись уголовные меры, которые следует принимать в отношении подростков, и, в частности, там было сказано, что следует применять всякие меры, "включая высшую меру социальной защиты", иначе говоря - смертную казнь. Таким образом, прежние параграфы Уголовного кодекса, в которых запрещалось присуждать к смертной казни несовершеннолетних, были отменены20. Одновременно НКВД предписано было реорганизовать "приюты и дома призрения" для несовершеннолетних, находившиеся в ведении Народного комиссариата просвещения, и развивать сеть трудовых колоний для малолетних.
Однако размах детской преступности и беспризорничества был слишком велик, и эти меры не дали никакого результата. Как отмечено в докладе "О ликвидации преступности несовершеннолетних в период с 1 июля 1935 г. по 1 октября 1937 г.":
"Несмотря на реорганизацию служб, положение не улучшилось. . С февраля 1937 г. наблюдается прилив беспризорников из сельских зон, особенно из районов, затронутых неурожаем 1936 года. . Массовые облавы деревенских детей, оставивших свои семьи из-за материальных трудностей, объясняются не только плохой организацией колхозных касс взаимопомощи, но также и преступной практикой многих руководителей колхозов, которые, желая избавиться от малолетних нищих и бродяжек, дают им справки, позволяющие попрошайничать и бродяжничать на вокзалах в ближайших населенных пунктах. . С другой стороны, администрация железных дорог и железнодорожная милиция вместо того, чтобы арестовывать малолетних преступников и направлять их в приемники и распределители НКВД, ограничиваются тем, что сажают их в проходящие поезда, "чтобы очистить свой сектор" ., таким образом, беспризорники оказываются в больших городах"21.
Несколько цифр помогут представить размах этого явления. В течение только одного 1936 года более 125.000 малолетних бродяг прошли через НКВД; с 1935 по 1939 год более 155.000 малолетних были упрятаны в колонии НКВД. 92.000 детей в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет прошли через судебные органы только за 1936-1939 годы. К 1 апреля 1939 года более 10.000 малолетних были вписаны в систему лагерей ГУЛАГа22.
В первой половине тридцатых годов размах репрессий, которые осуществлялись государством и партией против общества, то набирал силу, то немного ослабевал, серии террористических актов и чисток с последующим затишьем позволяли сохранять определенное равновесие, каким-то образом организовать тот хаос, который мог бы породить постоянное противостояние, или, того хуже, незапланированный поворот событий.
Весна 1933 года стала кульминационной точкой в ходе первого цикла террористических операций, начавшихся в 1929 году с раскулачивания. Власти тогда действительно столкнулись с непредвиденными проблемами. И прежде всего с тем, как в местностях, опустошенных голодом и чистками, организовать полевые работы для обеспечения будущего урожая. "Если мы не примем во внимание минимальные нужды колхозников, - предупреждал осенью 1932 года один деятель районного комитета партии, - некому будет сеять и убирать".
Далее, надо решить, что делать с тысячами недовольных режимом, которые заполнили тюрьмы и которых даже невозможно было использовать на каких-либо работах: "Какой эффект могут дать новые репрессивные меры?" - вопрошал другой ответственный партиец в марте 1933 года, когда стало известно о предложении прокуратуры освободить сотни колхозников, приговоренных за последние месяцы к двум и более годам лишения свободы за "срыв посевной кампании".
Ответы на эти вопросы получили в ходе лета 1933 года два различных преломления, чередование которых и хрупкое равновесие характеризуют период с лета 1933 года по осень 1936 года, то есть период до начала Большого Террора.
Вопрос о том, как провести в опустошенных голодом и раскулачиванием районах полевые работы и обеспечить будущий урожай, власти решили, мобилизовав городское население; начали они с массовых облав рабочей силы, которая отсылалась в деревню manu militari*. {* Вооруженной рукой}
"Мобилизация городских жителей, - писал 20 июля 1933 года итальянский консул из Харькова, - приняла грандиозные размеры. . На этой неделе, по крайней мере, 20.000 человек посылаются ежедневно в деревню. . Позавчера они окружили базар, захватили там всех здоровых людей, мужчин, женщин, подростков обоего пола и отвезли их на вокзал под охраной ГПУ, чтобы затем послать их на поля"23.
Массовый наплыв городских жителей в голодные деревни не могло не создать там определенного напряжения. Крестьяне поджигали бараки, где предполагалось расселить "мобилизованных", которых, конечно же, проинструктировали осторожно вести себя в местностях, "населенных людоедами". Тем не менее, благодаря исключительно благоприятным метеорологическим условиям, мобилизация свободной рабочей силы и инстинкт насильно привязанных к деревне желающих выжить людей заставлял их работать на земле, чтобы не умереть с голоду. Так, бывшие голодными в 1932-1933 годах районы, дали осенью 1933 года вполне достаточный урожай.
Вопрос о том, что делать с потоком заключенных, наводняющих тюрьмы, власти решили весьма прагматически, освобождая десятки тысяч человек. Специальный циркуляр от Центрального Комитета от 8 мая 1933 года признал необходимость "упорядочить осуществляемые неизвестно кем аресты" ., разгрузить места заключения и "снизить в двухмесячный срок общее число заключенных с 800.000 до 400.000"24, за исключением заключенных лагерей. Операция по разгрузке мест заключения длилась около года, и приблизительно 320.000 арестованных были освобождены.
1934 год с точки зрения проведения репрессий был относительно спокойным. Об этом свидетельствует сильное уменьшение числа приговоренных подследственных ОГПУ, которое упало до 79.000 против 240.000 в 1933 году25. Политическая полиция была реорганизована. Согласно указу от 10 июля 1934 года ОГПУ стало одним из отделов нового Народного комиссариата внутренних дел, организованного в масштабах всего Советского Союза. Оно казалось почти затерянным среди менее опасных отделов, таких как рабоче-крестьянская милиция, пограничники и т.д. Называясь теперь Народным Комиссариатом Внутренних Дел или сокращенно НКВД, секретные органы потеряли часть своих юридических привилегий; по окончании следствия дела надо было "передавать в компетентные судебные органы", и они не имели больше возможности "приговаривать к смертной казни" без разрешения центральной политической власти. Создана была также процедура апелляции, а все списки приговоренных к смерти должны были быть утверждены Политбюро.
