В общей сложности в финских вооруженных силах насчитывалось до 600 тысяч человек, около 900 орудий, 60 танков, 29 боевых кораблей и 270 боевых самолетов.

Группировка советских войск, включала до 750 тысяч человек, более 1500 орудий и минометов, более 1500 танков и около 1600 самолетов.

В соответствии с планами советского командования на мурманском и ухтинском направлениях должна была действовать 14-я (комдив В.А.Фро­лов) и 9-я (комкор Духанов) армии, которые развертывались в полосе свыше 1000 км. Против них действовала Лапландская группа под командо­ванием генерала Валаниуса, северная оперативная группа генерала Туом­по и шведская добровольческая бригада генерала Линдера.

8-я армия (комдив И.Н.Хабаров) действовала севернее Ладожского озера в полосе 270 км; против нее развертывался 4-й армейский корпус генерала В.Хеглунда и группа генерала П.Талвела.

7-я армия (командарм 2-го ранга В.Ф.Яковлев, с 7 декабря 1939 года К.А.Мерецков) действовала на Карельском перешейке в полосе 120 км, против нее была развернута 5-я армия генерала Х.Эстермана и в глубине резервная группа главного командования в составе до пехотной дивизии.

В 8 часов 30 минут (после 30 минутной артиллерийской подготовки) советские войска перешли в наступление. На Карельском перешейке, пре­одолевая оборудованную перед главной полосой линию Маннергейма, опе­ративную зону заграждений, советские войска встретились с определен­ными трудностями. Несмотря на то, что, на данном направлении Красная Армия имела превосходство в силах и средствах примерно в три раза, отсутствие разведывательных данных о наличии сооружений и инженерных заграждений не позволяло выдержать спланированные темпы наступления. Так, в первый день темп наступления планировался 10-15 км в сутки, во второй свыше 40 км в сутки, но реально темпы наступления не превышали 4-8 км в сутки. В целом 7-я армия завершила выход к главной полосе обороны лишь к 12 декабря, т.е. на 10 дней позже указанного срока.

На другом направлении обстановка складывалась не лучше. Так, темп выдвижения к государственной границе 9-й армии, без воздействия противника, составил 12-16 км в сутки, хотя планировалось иметь более 20 км в сутки. Офицер оперативного отдела штаба округа майор Чернов задал вопрос "как можно планировать такие темпы наступления по терри­тории противника?". Но на докладную записку от начальника оперативно­го отдела штаба Ленинградского военного округа полковника Тихонова получил ответ, что снижать темпы наступления никто не позволит.

На низких темпах наступления во много сказывалась неподготовлен­ность войск к действиям в условиях холодной зимы. Так, разведчик 17-го отдельного лыжного батальона вспоминает, какая была экипировка: "Тут начали проклинать тех военспецов, которые экипировали бойцов лег­кого лыжного батальона, и особенно нас - разведчиков. Какие мы раз­ведчики, - думали мы, идя на лыжах, - мы навьюченные, неповоротливые ишаки, или верблюды, или носильщики наподобие клондайковских носиль­щиков-индейцев. Эта экипировка нам мешала: никакой маневренности, подвижности, да в лютый мороз, в глубоких снегах! ."

Войска 9-й армии не встречая серьезного сопротивления к 18 де­кабря, продвинулись вглубь Финляндии на 35-140 км. Темп наступления составил от 2 до 9 км в сутки (вместо предполагаемого 22 км в сутки).

Войска 8-й армии, развивая наступление, за 15 дней продвинулись на 65 км, средний темп составил 4,5 км в сутки (планировалась глубина продвижения 150 км, продолжительность операции до 16 суток, средний темп около 10 км в сутки).

Войска, действовавшие на Мурманском направлении, 1 декабря овла­дели портом Петсамо, одновременно очистив от финских гарнизонов полу­остров Рыбачий и Средний, и, по существу только эта армия выполнила поставленную задачу.

Часть сил 8-й армии попало в окружение, такая же участь постигла и войска 9-й армии, в результате чего был отстранен от должности ко­мандующий 9-й армии комкор Духанов и начальник штаба комдив Соколов, а командир 662-го стрелкового полка полковник Шаров и комиссар Подхомутов были расстреляны "за преднамеренное приведения полка в небоеготовное состояние".

С самого начала война пошла не так, как ожидалось. Карельский перешеек был укреплен хорошо, и продвижение Красной Армии затормозилось еще перед линией Маннергейма. Один из очевидцев, Николай Вирта, пишет: ''Белофинны собирались воевать с нами давно и готовились к этой войне долго. Все свидетельствует об этом''.

Как выяснилось, ''несокрушимая мощь'' Красной Армии была фикцией. Никто не умел, как следует стрелять. Не все командиры батальонов умели читать карты. Связь была примитивной и тут же выходила из строя. Любая финская школьница стреляла лучше ''ворошиловских стрелков''. В частях не было маскхалатов, да и шинели были не у всех.

Финны поражали меткостью своей стрельбы. ''Кукушки'' – финские снайперы, стали легендой той войны. Набранные, как правило, из гражданского населения, – скрывающиеся на вершинах деревьев и не дающие поднять голову целым батальонам. В армию были срочно мобилизованы сибирские охотники-профессионалы вместе со своими лайками, специально для борьбы с ''кукушками''. По ''кукушкам'' лупили из орудий, поджигали лес, бомбили его, а когда удавалось уничтожить снайпера, им часто оказывалась финская старуха, сидевшая на дереве с мешком сухарей и мешком патронов.

Однако у самих финнов, рассказы о ''кукушках'' вызывали удивление. По словам одного из финских историков: ''Никто не встречал таких ветеранов, которые вспоминали бы о том, как они лазали по деревьям. …Финский солдат был … индивидуалистом. Он, естественно, использовал разнообразие ландшафта, но кажется маловероятным, чтобы солдата могли заставить залезть на дерево, где он потерял бы возможность отступать''.

Все, что можно было заминировать, было заминировано. Саперы не знали секретов финских мин. Местное население уходило до последнего человека из оставленных поселений. Советские войска два часа не могли войти в оставленный финнами Териоки – с колокольни собора бил пулемет. Колокольню сбили артиллерией, пулеметчиком оказалась восемнадцатилетняя дочь русского православного священника.

Однако стокгольмский корреспондент Джеймс Элдрайдж писал: ''… делали ли русские успехи? Да, делали и очень быстро. Так … что до окончания войны достигли уровня, который в результате привел к зажатию обороны финнов.… В течение трех месяцев Красная Армия стала совершенно иной, чем та колеблющаяся масса, которая сначала вторглась в Финляндию''.

О том, как осуществлялась поддержка войск с воздуха свидетельст­вуют следующие воспоминания: "самолеты бомбили, верно, стараясь уго­дить в финнов, окруживших 54-ю дивизию, но иногда бомбы попадали и по своим, а продукты и боеприпасы, которые сбрасывали, часто попадали к финнам, нежели к бойцам окруженной дивизии ". Это все, не смотря на то, что постоянно в приказах определялись и доводились сигналы обоз­начения мест для сброса продуктов и боеприпасов, а также сигналы опознавания своих войск".