Сам вопрос о новой тактике борьбы с советской властью возник среди белогвардейской эмиграции еще в декабре 1920 г., сразу же после разгрома П.Н. Врангеля. В январе 1921 г. в Париже происходило совещание бывших членов Учредительного собрания, на котором присутствовали кадеты, эсеры , несколько трудовиков и октябристов. На совещании был создан постоянный орган в виде исполнительного комитета совещания членов Учредительного собрания и намечена новая тактика борьбы против советской власти. Там же родилось и так называемое «непартийное объединение» - контрреволюционный блок кадетов и эсеров.

Почти одновременно с парижским совещанием в Константинополе было также созвано совещание кадетов и октябристов (так называемый «парламентский комитет»), на котором присутствовали П.Н. Врангель, В.Н. Львов, и др. Участники совещания провозгласили себя сторонниками «старой тактики» борьбы с советской властью путем вооруженной интервенции.

Сторонники «новой тактики» вынуждены были предложить и новые лозунги борьбы. Советская власть за три года своего существования завоевала величайшее доверие и любовь широких слоев рабочего класса и крестьянства, видевших в ней свою кровную, родную власть. Поэтому идеологи «новой тактики», и в первую очередь лидер Кадетов П.Н. Милюков, пошли на отказ от старого лозунга «Вся власть Учредительному собранию» и выдвинули новый лозунг: «Советская власть…, но без коммунистов!». Уже сам по себе факт подобного «перекрашивания» в якобы «сторонников» советской власти чрезвычайно показателен. Это было признание собственной слабости. Одновременно это была попытка сыграть на недовольстве крестьянства разверсткой, поднять его на борьбу против советской власти под контрреволюционным лозунгом «Советы без коммунистов»[33].

Таким образом, в условиях политического кризиса 1921 г. враги советской власти разделились на два лагеря: сторонников интервенции и сторонников «новой тактики». Вскрывая смысл этой новой тактики классового врага, В.И. Ленин беспощадно разоблачал контрреволюционную болтовню эсеро-меньшевиков о том, что существует «третья сила», которая якобы стоит «между большевизмом и реставрацией» и ведет страну из «заколдованного круга»[34].

«Третья сила» - это помещики и капиталисты. «Эту силу мы не видим, она перешла за границу, но она живет и действует в союзе с капиталистами всего мира, которые поддерживают ее также, как колчака, Юденича, Врангеля, поддерживают финансированием, поддерживают другими способами, потому что они имеют свою международную связь… Надо ясно знать своего врага. Его не так видно, когда он перешел за границу, но посмотрите – он передвинулся не очень далеко, самое большое на несколько тысяч верст, а передвинувшись на это расстояние, притаился. Он цел, он жив, он ждет. Вот почему надо к нему присматриваться, тем более что это не только беженцы. Нет, это прямые помещики всемирного капитала, на его счет содержимые и вместе с ним действующие»[35].

Вот что такое «третья сила» в условиях, когда диктатура пролетариата уже завоевана, объяснил Ленин. Это, прежде всего и раньше всего сила капиталистической реставрации, каким бы лозунгами и фразами она не прикрывалась. Побежденный не хочет сдаваться, и после окончания войны пытается опереться на мелкобуржуазную стихию, преобладающую в стране[36]. Разъясняя сущность кронштадтских событий, Ленин говорил: «Мелкобуржуазная стихия переживает кризис, потому что последние годы ей достались тяжело, хотя не так тяжело, как пролетариату достался 1919 год, но все же тяжело. Крестьянство должно было спасти государство, пойти на разверстку без вознаграждения, но оно уже не может выдерживать такого напряжения, и поэтому в нем растерянность духа, колебания, шатания, и это учитывает враг-капиталист, который говорит лишь бы колебнуть, шатнуть, а потом уж покатиться. Вот что значат кронштадтские события, освещенные с точки зрения учета классовых сил во всероссийском и в международном масштабе»[37].

Особая опасность мелкобуржуазной стихии проявилась в тот момент, когда усиливались колебания, выгодные для П.Н Милюкова и ему подобных. Не дать буржуазным реставраторам использовать эти колебания, ликвидировать условия, рождающие эти колебания, раскрыть подлинное лицо врага, как бы он ни маскировался, - такова была основная задача партии. Суть новой тактики и новых лозунгов классового врага, так ярко проявившаяся в кронштадтском мятеже, в том и заключалось, что бы, во что бы то ни стало осуществить передвижку власти от большевиков к меньшевикам, эсерам, даже анархистам, лишь бы добиться свержения советской власти и реставрации капитализма.

Налицо была также прямая связь кронштадтцев и кронштадтских контрреволюционных лозунгов с той борьбой, которую антипартийные группировки во главе с троцкистами вели в это время против партии. Своеобразие новейших тактических приёмов врагов советской власти в том и заключалось, что, убедившись в безнадежности контрреволюции под открыто белогвардейским флагом, они напрягали все усилия, чтобы использовать борьбу всех вражеских элементов внутри партии против линии партии. «Использование врагами пролетариата всяких уклонений строго выдержанной коммунистической линии, - говорилось в исторической ленинской резолюции «О единстве партии», - с наибольшей наглядностью показало себя на примере кронштадтского мятежа…»[38].

Борьба антипартийных группировок против партии во время профсоюзных дискуссий оказала прямую поддержку кронштадтским мятежникам. Больше того, провокационные действия троцкистов и зиновьевцев в Петрограде в начале кронштадтского мятежа явно было на руку всем врагам советской власти.

В труднейших условиях конца 1921 – начала 1921 г. все враги большевизма, все антипартийные группировки во главе с предателем Троцким, являвшимся уже в то время прямым агентом иностранных разведок, организовали гнусную атаку против партии, стремясь сорвать переход на мирное строительство

Еще когда шли бои у Перекопа, когда троцкисты, бухаринцы и другие антипартийные группировки навязали партии дискуссию о профсоюзах. В.И. Ленин считал профсоюзную дискуссию «непозволительной роскошью», отвлекающей партию от главных задач[39].

В трудных условиях перехода от войны к миру, который совершался весной 1921 г., партия нашла правильный путь решения предстоявших великих задач, путь, соответствовавший новым условиям, создавшимся после окончания гражданской войны.

ГЛАВА II. ЭПОХА НЭПа.

§1 Переход к НЭПу.

Переход к НЭПу был исторически неизбежен и закономерен. Он был обусловлен требованиями объективных экономических закономерностей, полностью соответствовал линии на победу социалистического строительства, намеченной коммунистической партией.

С ликвидацией интервенции и окончанием гражданской войны отпала необходимость проведения политики военного коммунизма. Страна получила возможность вернуться к проведению той политики, основы которой были намечены еще в начале 1918 г. и обеспечить прочный экономический союз рабочего класса и крестьянства для строительства социализма, экономический скачек города и деревни на базе сохранения товарного производства (обмена через куплю продажу), как единственно приемлемой для крестьянства на данном этапе формы экономической связи с городом.