Индустриальный прагматизм не был единственным принципом центра­лизованного распределения в период карточной системы 1931—35 годов. Принадлежность к власти также играла огромную роль в системе государст­венного снабжения.

Представляя государство, высшая партийная и советская номенклатура назначила себе лучшее в стране спецснабжение.

Высший уровень государственного снабжения представляли распредели­тели руководящих работников центральных учреждений, которые выдавали лучший в стране паек литеры «А». Через распределители руководящих работников обеспечивались секретари ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ, предсе­датели и их замы ЦИК СССР и России, СНК СССР и РСФСР, ВЦСПС, Центросоюза, Госплана СССР и РСФСР, Госбанка, наркомы и их замы союзных и российских наркоматов, а также семьи всех перечисленных. Спецснабжение литеры «А» предназначалось также для советского дипло­матического корпуса и ветеранов революции, живших в Москве. Рангом ниже в иерархии спецснабжения стояли распределители ответст­венных работников центральных учреждений, которые выдавали паек лите­ры «Б». Они обслуживали вышеперечисленные центральные союзные и российские организации (ЦК ВКП(б) и ВЛКСМ, ЦИК СССР и России, СНК СССР и РСФСР, ВЦСПС, союзные и российские наркоматы, Цент­росоюз, Госплан СССР и РСФСР, Госбанк, Прокуратуру СССР и другие), но контингент снабжаемых был ниже. Он включал начальников объедине­ний, управлений, секторов, отделений и их замов, руководителей групп и их помощников, а также управляющих и их замов всесоюзных и республи­канских трестов, заведующих редакциями центральных газет и других.

Высшие политические бюрократы не могли существовать без професси­ональной помощи и поддержки других категорий бюрократов и, следова­тельно, должны были делиться частью привилегий. Кроме партийной и советской номенклатуры спецснабжение в стране имела высшая военная, научная и творческая элита. Получая спецснабжение вместе с должностя­ми, она становилась частью правящей номенклатуры.

В состав военной элиты, пользовавшейся спецснабжением, вошли выс­шие чиновники Наркомата обороны, ОГПУ/НКВД и других военных организаций союзного значения. К военной элите относился также выс­ший командный состав — командующие округов, армий, корпусов.

В число привилегированных входила и интеллектуальная номенклатура. Первый шаг в этом направлении сделала Центральная комиссия по улучшению быта учёных (ЦЕКУБУ) – правительственная организация, созданная в конце 1921 года при СНК Советской Республики. На ее обеспечение было принято 8000 человек с семьями — наиболее ценные специалисты всех отраслей знания и искусства. Акаде­мический паек был в 1,5—2 раза больше пайка «рабочего ударного предприятия». Кроме того, ЦЕКУБУ выдавала «списочным ученым» неболь­шое денежное обеспечение и премии за лучшие научные труды, а также что более существенно, чем обесцененные деньги, дрова, белье, обувь, платье, бумагу, карандаши, чернила, электрические лампочки.

Оформление интеллектуальной номенклатуры нашло свое завершение в образовании Комиссии содействия ученым (КСУ), которая сменила ЦЕКУБУ в 1931 году.

Именно интеллигенция, состоявшая в списках КСУ и других элитных организаций интеллектуалов (союзы писателей, композиторов, архитекто­ров и прочие), получила в 1932 году спецснабжение, близкое к нормам работников центральных партийных и советских учреждений. В состав интеллектуальной элиты входили академики союзной и республиканских академий наук, профессора, имевшие большое количест­во научных трудов и преподавательский стаж не менее 10 лет, заслуженные деятели науки, техники и искусства, всего 3 тысячи человек. До этого времени, в соответствии с постановлениями, они снабжались по нормам индустриальных рабочих.

Во вторую группу интеллигенции, также получившую спецснабжение в 1932 году, вошли профессора и доценты вузов, старшие научные сотрудни­ки НИИ, директора и их замы в музеях, художественных и библиотечных учреждениях союзного и республиканского значения, всего 10 тысяч чело­век. Установленные для них нормы были меньше норм высшей группы интеллектуальной элиты, но больше норм индустриальных рабочих.

И наконец, еще одна группа, получившая спецснабжение — иностран­ные рабочие и специалисты. Решение о массовом привлечении иностранцев на работу в СССР Политбюро приняло в марте 1930 года. Было решено пригласить не менее 4700 человек в 1929/30 и 10 тыс. в 1930/31 годах.

Тысячи немцев, американцев, французов, чехов, австрийцев, англичан, финнов, норвежцев работали на ударных стройках социализма — на Челя­бинском тракторном, Горьковском машиностроительном, Магнитке, Гроз­ненских нефтеприисках, даже на лесоразработках в Карелии и других мес­тах.

Политбюро пыталось создать наилучшие условия для иностранных рабо­чих и специалистов — не хотелось «ударить в грязь лицом» перед миром.

Вопросами снаб­жения иностранцев занимался Инснаб — специальная контора Государст­венного объединения розничной торговли (ГОРТ). В 1932 году контора была передана Торгсину (Всесоюзное объединение по торговле с иностран­цами), который обеспечивал иностранцев лучшими в стране продуктами и товарами.

Иностранцы, работавшие в России, получили еще одну привилегию. Для них Политбюро разрешило беспошлинный ввоз товаров из-за границы. Правда, число посылок, ассортимент и количество ввозимых вещей огра­ничивалось размерами личного, довольно скромного потребления, но тем не менее посылки из-за границы были существенным подспорьем в те годы.

Привилегии, установленные для иностранцев, не распространялись на тех, кто приехал работать в СССР по своей инициативе, не заключив контракта с советскими представительствами за рубежом. В этом случае иностранцы делили судьбу советских рабочих.

Концентрация высших государственных, партийных, военных, научных, культурных организаций, работники которых получили спецснабжение, в немногих крупных центрах еще более усиливала географическую иерархию в снабжении.

Центром географии снабжения являлась Москва. В начале 30-х годов население Москвы составляло около 2% населения страны, а фонды промтоваров, направляемых в столицу, — 15—20% всех городских фондов Советского Союза. Вслед за Москвой по привилегиям в снабжении следовал Ленинград. Ленинград получал более 10% всех союзных городских товарных фондов. Только два города, Москва и Ленинград, «оттягивали» до трети промышленных товаров, предназначен­ных для снабжения городов СССР.

Распределение продовольствия еще ярче подчеркивает привилегирован­ное снабжение двух городов. В 1932 году Москва получила около пятой части всего государственного фонда мяса, рыбы, муки, крупы, маргарина, винно-водочных изделий, предназначенного для снабжения городов СССР, Ленинград — чуть меньше этого. В 1933 году поставки были еще выше — для Москвы и Ленинграда Наркомснаб выделил почти половину государст­венного городского фонда мясопродуктов и маргарина, треть фонда рыбо­продуктов и винно-водочных изделий, четверть фонда муки и крупы, пятую часть фонда животного масла, сахара, чая и соли.