Июльская вспышка осетино-ингушского конфликта застала российский Совбез врасплох. Исходя из плана поэтапного урегулирования Иван Рыбкин 17 июля ушел в отпуск, ответив на вопрос "Интерфакса" о возможности подписания политического соглашения, что поспешность в решении экономических и политических вопросов недопустима и необходимо, чтобы заработали межведомственные связи, прошел некоторый поствоенный период и "мы подошли к этапу заключения важнейших документов с холодной головой". Однако уже через день Масхадов выступил с резкими заявлениями в адрес Владикавказа и Москвы и секретарю Совета Безопасности пришлось срочно прервать отпуск. Фактически весь план поэтапного урегулирования политических отношений между Москвой и Грозным оказался сорванным. Однако на самом деле это была всего лишь дипломатическая формула, которая позволила сторонам обойти политическую суть вопроса и продолжить сильно захромавший на одну ногу переговорный процесс по восстановлению трубопровода. Суть же в том, что некие чеченские радикалы (в первую очередь, конечно, Салман Радуев, поскольку как захвативший англичан Арби Бараев, так и Хасавюртовский район РД, где погибли омоновцы, контролируются именно им) - с помощью серии террактов добились весьма существенного успеха: во-первых, еще до подписания нефтяного соглашения ушел из правительства и занял нейтральную позицию Шамиль Басаев, во-вторых, хотя и после подписания соглашения, Масхадов все же был вынужден поставить перед Москвой вопрос о немедленном признании суверенитета Чечни.

Между июльским кризисом 1997 года и апрельским 1998 года существует удивительная схожесть. Если в 1997 году "неизвестные террористы" срывали проект Березовского по экономической интеграции Чечни в экономическое пространство России, то в апреле они сделали то же самое с западным проектом интеграции Чечни в общекавказское экономическое пространство. Если в июле основным действующим лицом оппозиции был Радуев при нейтральном Басаеве, то в апреле не меньшую роль начали играть ваххабиты во главе с Хаттабом, которые сумели привлечь Басаева на свою сторону. Кроме того у нее появилась альтернативная официальному Грозному стратегия - воссоздание имамата Чечни и Дагестана, а также обозначилась альтернативная идеология - ваххабизм.

Обычно считается, что чеченские боевики самофинансируются за счет захвата заложников. Однако хорошо известно, что как раз основные чеченские "экспортеры революции": Шамиль Басаев, Салман Радуев, Хункар Исрапилов и Хаттаб никогда "работорговлей" не занимались. То же самое произошло и с английскими заложниками - их захватили и удерживали в плену по политическим причинам, за них никогда не просили денег и, в конце концов, Радуев освободил их тоже без всякого выкупа. Другими словами невольно возникает подозрение, что у них есть другой источник финансирования, значительно более серьезный. И здесь интересно отметить, что начавшееся падение цен на нефть совпало не только с активизацией "British Petroleum" и американских нефтяных компаний. Первыми, как ни странно, активизировались ваххабиты Хаттаба: уже в декабре 1997 они совершили рейд на Буйнакск и запустили тем самым процесс "экспорта" исламской революции в Дагестане. Успех которого почти наверняка повлек бы за собой новый вооруженный конфликт на Кавказе и, соответственно, прекращение транзита каспийской нефти по "северному" маршруту. Что очень быстро окупило бы все затраты на финансирование ваххабисткого движения в Чечне и Дагестане ( 3 ).

4. Россия как новая Европа

Отношения "Россия и Европа" вот уже несколько столетий являются одной из фундаментальных тем российской мысли. Пытаясь их обрисовать, часто ударяются в две крайности. Одни совсем выносят Россию за пределы Европы, как неевропейскую цивилизацию, и чуть ли не призывают с гиканьем и свистом промчаться по Европе веселой скифской ордой. Другие считают Россию просто частью Европы, обычной европейской страной, только недостаточно развитой, и требуют от нас тотального рабского подражания Западу. И те и другие не способны выйти за пределы устоявшихся дихотомий и понять, что Россия - это отдельная самобытная цивилизация, но это именно европейская цивилизация, одна из цивилизаций Европы, - так же, как античная, византийская, западноевропейская. Цивилизационная самостоятельность России, ее радикальная инаковость по отношению к Западной и Центральной Европе, сочетается с включенностью в Большую Европу, в преемство четырех европейских цивилизаций, которые, каждая по-своему, последовательно развивают общеевропейскую идею.

Отношения России с нынешней Европой не географические ("Россия как часть нынешней Европы"), а хронологические ("Россия как Европа будущего, как Новая Европа"). Три европейские цивилизации прошлого уже закончили свое развитие: или совсем исчезли (как античная и византийская), или духовно деградировали (как современная западная), и теперь нам, в России, нужно создавать Новую Европу, опираясь на достижения трех предыдущих и стараясь не повторять их ошибки.

Несмотря на свою несомненную значимость, тему места народов Сибири в современной геополитике большинство исследователей в своих работах фактически не затрагивают.

Между тем, тема эта требует пристального внимания. Как бы то ни было, в трудах российских ученых, работающих над проблемами современной геополитики в рамках создающейся концепции устойчивого развития, особенно ученых Сибирского Отделения Российской Академии Наук, всё же можно встретить анализ сложившейся геополитической ситуации, в которой сибирский макрорегион занимает одно из важнейших мест. Таким образом, полезными в этом отношении могут оказаться работы К.Э. Сорокина, В.А. Коптюга, В.М. Матросова, В.К. Левашова, Ю.Г. Демьяненко, А.П. Дубнова, и других.

Концепции устойчивого развития свойственно выделение основных «противотенденций», балансирование которых и способно обеспечить выживание человечества на качественно приемлемом уровне. Выделение соответствующих требований позволяет сформулировать основополагающие принципы устойчивого развития — баланс между природой и обществом (непосредственно — экономикой), баланс внутри общества на современном этапе его развития (между отдельными странами и их регионами, между цивилизациями и крупными мировыми агломерациями типа Север — Юг), а также баланс между современным и будущим состоянием человечества как некоторой «целевой функцией» развития (требование сохранить жизненные ресурсы природы для будущих поколений).

Концепция устойчивого развития является предпочтительной уже потому, что в ней речь идет о смене конкурентного типа поведения на согласительный. Это дает возможность приобрести на Западе мощных союзников в лице подлинно демократических сил, в том числе — левых демократов, «центристов» и разумных представителей «правого центра», которые в состоянии увидеть за корпоративными и иными частными интересами безотлагательную необходимость решения глобальных, общечеловеческих проблем.