Внутренний рынок и торговый быт Советской России
Рефераты >> Экономика >> Внутренний рынок и торговый быт Советской России

В городах с их многосложными потребностями замена рынка и торговли "плановым распределением" была во много раз труднее, чем в деревне, но именно города причиняли Народному комиссариату продовольствия значительно меньше хлопот. Достигнуто это было чрезвычайным упрощением задач снабжения. В деревне приходилось брать, городу же нужно было давать — здесь Народный комиссариат продовольствия владел положением. И он широко использовал его для облегчения взятых на себя неразрешимых задач: объекты снабжения были сужены до пределов, необходимых для удержания политической власти коммунистической партией. Кормить и одевать надо было солдат, отряды чрезвычайных комиссий, "ответственный аппарат партии и высшую советскую администрацию. Обрекались смерти не только те массы городского населения, которым не было места в новой социальной "табели о рангах", но и особо привилегированный рабочий класс снабжался в размерах абсолютно недостаточных для поддержания физического состояния.

Промежуточные итоги

В среднем в советской России рабочий получал в месяц, включая все выдачи натурой, квартиру и денежную плату ( в довоенных рублях ):

в 1919 г. — 3 руб. 58 коп.;

в 1920 г. — 3 руб. 45 коп.;

в 1921 г. — 3 руб. 48 коп.

Быстрое нарастание смертности, запустение городов, голод и эпидемии начались уже в начале 1919 г., но именно с этого периода все повышается уровень борьбы с рынком и торговлей. Как повествует советский юрист , "всякое сепаратное выступление отдельного лица или частной фирмы на хозяйственно-экономической арене преследовалось и рассматривалось революционным законом как злостная спекуляция. Спекуляция была поставлена рядом с контрреволюцией и саботажем и квалифицировалась как тягчайшее преступление, которое надо уничтожить огнем и мечом революции. В силу этого ни революционный законодатель, ни тем более стоявший лицом к лицу с бурной жизнью исполнитель не имели, так сказать, времени думать о соразмерности деяния и наказания, а больше всего исходили из стремления дать устрашающее и скорое наказание. И тот и другой действовали с неумолимой решительностью. Весь карательный и судебный аппарат ВЧК до рядового красноармейца был привлечен на всемирную борьбу ."

В течение двух с половиной лет "весь аппарат" с неумолимой решительностью действительно истреблял лиц, занимающихся торговлей, причем "скорым и устрашающим" наказанием была смертная казнь, применявшаяся с размахом и щедростью; всякий товар, попадавший в поле зрения "законодателя и исполнителя", немедленно реквизировался — и все же торговля существовала все это время. Не только существовала, но и проникала во все взаимоотношения советских "главков" и "центров" и регулировала их. На поверхности жизни не было рынка, но откуда-то из подполья, изуродованный и разбитый, он указывал реальные соотношения предметов и давал те мерила экономической целесообразности, которыми вынуждена была руководствоваться власть, чтобы не потонуть в вызванном ею хаосе.

Исторические условия не наделили русский торговый класс ни социальной устойчивостью, ни традициями, ни силой сопротивления: он отдавал свое достояние, отказывался от своей роли и умирал безропотно, но рынок оказался бессмертным; он был неистребим и эластичен, потому что действительное его устранение означало гибель десятков миллионов населения, и он питался живой упругостью народа, не желавшего умирать.

Загнанный в подполье, рынок деформировался. В связи с нависшей над городами угрозой голодной смерти центром обслуживания становятся предметы продовольствия. Эквивалентные отношения между различными товарами перестраиваются в пользу продовольственных. В связи с этим размер нарастания цен на один и тот же продукт сильно разнится между районами этот продукт производящими, и районами его потребляющими. Железнодорожная товарная связь почти исчезает. Для отправки товара необходимо было замаскировать его под государственный или кооперативный груз, что требовало очень больших расходов на взятки и было сопряжено с жизненным риском для отправителя. Но и грузы легальные, казенные, даже особо покровительствуемые, расхищались почти полностью в пути, если при них не было вооруженной охраны. Происходит почти полная изоляция отдельных районов. Цены вывозившихся товаров падают ниже среднего уровня по всей России, а цены товаров ввозившихся соответственно поднимаются.

Происходит еще более резкое повышение темпа роста цен в городах. Объем товарного рынка все время сжимается при сильном распухании товарно-денежной массы. Кроме того, огромный риск и тяжкие препятствия при привозе продуктов в города могли быть преодолены высоким реальным или иллюзорным соблазном "разницы". Очень сильно влияло реальное воплощение в жизнь коммунистических принципов и советских декретов, которое повышалось в столицах и падало пропорционально расстоянию от них.

"Снабжение" подпольного рынка

Что давали города и промышленные центры подпольному рынку? Все, что можно было скрыть и похитить у государства. Владельцы опечатанных складов и лавок устраивали у самих себя кражи со взломом и, запротоколировав их, отправляли товар на рынок тайными путями. Скупались выдаваемые советским служащим ордера на одежду и обувь, а полученные вещи отправляли в деревню.

Заключались соглашения с хранителями складов; широко пользовались "утечкой" и "усушкой", "пропажей в пути". Рабочие, спасая от голодной смерти свои семьи, изготовляли на национализированных станках из национализированных материалов мелкие сельскохозяйственные инструменты и ходкие металлические изделия для "вольной" продажи и т.д. Но среди нелегальных путей добывания рабочими хлеба гораздо большую роль играло прямое расхищение заводских складов и фабричного инвентаря, отмеченное на всех съездах профсоюзов, в различных анкетах и т.п.

Деревня скупала домашний скарб и носильное платье погибающих городов, которые также по декретам в большинстве своем должны были быть переданы государству. Было бы совершенно неправильным определить это явление понятием "воровство". Имея лишь чисто внешнее, формальное сходство с указанным понятием, оно совершенно не укладывалось по содержанию своему в его рамки. Это скорее был частичный процесс восстановления обмена, искусственно зажатого, что вызвало омертвение, распад хозяйственного организма страны. Явление это происходило в колоссальном масштабе на пространстве великой страны и, выражаясь часто в варварских формах, являло собой по существу, спасительный рефлекс, подсказанный биологическим инстинктом самосохранения народа.

Движение "Мешочников"

Для преступного обмена похищенного у государства товара на запрещенный к продаже хлеб на подпольном рынке совершенно не годился прежний торговый люд. Происходит массовая, чисто стихийная мобилизация новых элементов, обслуживающих торговлю. От так называемого "мешочника" требовались необычайная физическая выносливость, презрение к тифу и обстрелу, безграничное терпение, смелость, находчивость, умение обращаться с оружием. Кадры их рекрутировались главным образом из матросов, уклонившихся от советской службы, учеников закрытых духовных семинарий, молодых крестьян северных губерний, жителей городских предместий — главным образом слободских мещан, частью молодых рабочих и интеллигентов, спасавших раньше собственные семьи, а затем втянувшихся в "фантастическую жизнь вооруженного купца раннего средневековья". Мешочники расстреливались "заградительными отрядами" и железнодорожными "чрезвычайными комиссиями", замерзали на буферах и крышах вагонов, часто в особенности на юге, поголовно истреблялись местным отрядами бандитов и массами гибли от сыпного тифа. Но число их из года в год все росло. Вырабатывались тарифы подкупа властей, приемы воздействия на железнодорожников, размеры долевого участия заградительных товаров. Там, где неподкупные части латышей и китайцев упорно не пропускали товар, главным образом на бывшей украинской границе, мешочники рассеивались в окрестностях, выжидали, накапливались в большом числе, всей своей набухшей массой набрасывались на отряды — и бывало после кровавой схватки, уставляя убитых и раненых, направляли в южные губернии зажигалки, гвозди, подошвенную кожу, ситец, а пропускали оттуда гужевые караваны с мукой, салом и сахаром. Все это, разобранное по мешкам, текло в Петроград, Москву, северные губернии, во все промышленные центры и провинциальные города. На местах товары поступали на тайные склады, владельцами которых являлись по большей части бывшие торговцы. Существовали своеобразные аукционы и подпольные биржи, регулировавшие цены и диктовавшие их полулегальным базарам.


Страница: