Сделки на открытом рынке включают "основные" и "долгосрочные" операции по рефинансированию. Их условия также важнейший сигнал о направлении денежно-кредитной политики, подаваемый Евросистемой участникам денежного рынка. В дополнение к вышеупомянутым операциям по рефинансированию Евросистема может осуществлять операции по "настройке" денежного рынка (путем проведения дополнительных обратных сделок, продажи и покупки активов на условиях простых форвардных сделок), а также принимать вклады и проводить валютные операции своп. Подобные действия применяются, в основном, для смягчения неожиданных колебаний ликвидности на денежном рынке.

В арсенале инструментов у Евросистемы есть также "структурные операции" – с более длительным временным горизонтом, они включают обратные сделки, покупку и продажу активов на условиях простого форварда, а также выпуск долговых сертификатов ЕЦБ (однако по решению последнего от такого выпуска пока отказались).

При проведении антиинфляционной политики Евросистема опирается и на такой инструмент, как минимальные резервные требования к кредитным учреждениям….

Я не буду продолжать, а то это займет много места. Одним словом, введение новой валюты не проводилось на то, чтобы наобум, но был применен в действие довольно сложный механизм, описывать который в данной работе полностью я не берусь. И так уже довольно много листов исписано, а я даже и не приступил к раскрытию основной темы. Но мало того. Я не смогу подойти к ней и сейчас. Ведь для лучшего понимания, да и вообще для понимания перспектив; для прогнозирования чего-либо необходимо быть в курсе ожиданий. Чего же все-таки ждали от появления новой валюты. Поэтому основную часть своей работы я начну так:

Перспективы.

"Бывшие" перспективы. Что от евро ждали.

Основоположник концепции оптимальных валютных зон был один из наиболее известных ранних монетаристов Р. Манделл[2], по его мнению, преимущества валютной зоны, в особенности такого ее варианта, как переход к единой валюте, сводятся к двум моментам:

1) ликвидации транссакционных издержек и

2) повышению эффективности денег при выполнении ими функций средства обращения и единицы измерения.

Издержки определяются теми потерями, которые возникают в результате ослабления механизма краткосрочного регулирования. Для того чтобы придать этим потерям квантифицированную форму, Р. Манделл свел их к внешним шокам, отражающимся на уровне цен, и коэффициентам гибкости цен. В результате, он установил, что обменный курс является незаменимым орудием восстановления равновесия, если:

· страны подвержены асимметричным шокам, требующим взаимного приведения в соответствие сравнительных цен товаров, которые производятся в этих странах;

· внутренние цены не являются полностью гибкими и, следовательно, не приспосабливаются к шокам немедленно;

· внутренние цены не индексируются немедленно в связи с колебаниями обменного курса, или, иными словами, изменение сравнительных цен в результате изменения обменного курса не нейтрализуются немедленно движением внутренних цен;

· другие механизмы приспособления, такие, как мобильность факторов производства или фискальный федерализм, отсутствуют или играют незначительную роль;

· приспособление через механизм обменных курсов дешевле, чем приспособление при помощи других механизмов.

В поле зрения Р.Манделла оказались далеко не все факторы, влияющие на валютные курсы и платежные балансы.

Так, в частности, О.Бланшар и Д.Куа проводят различие между шоками со стороны спроса и шоками со стороны предложения[3].

Первая разновидность шоков включает экономические потрясения, которые не оказывают долговременного воздействия на уровень производства, вторая – оказывающие такое долговременное воздействие. Другим источником асимметричных шоков является региональная специализация, когда отдельные отрасли могут занимать в экономике тех или иных стран значительно более весомое место, чем в других. По данным А.Стокмана, исследовавшего соотношение национальных и отраслевых шоков в семи европейских странах, они соотносятся друг к другу примерно поровну[4]. Отраслевые шоки, как правило, являются шокам со стороны предложения, а национальные – шоками со стороны спроса. В одной из самых последних моделей (Л.Риччи) к традиционным составляющим, ведущим свое начало от Р.Манделла, добавлены:

1) денежные шоки;

2) товары, не участвующие во внешней торговле;

3) уравнения Кобба-Дугласа, отражающие предпочтения товаров и денег;

4) торговые издержки;

5) функция потерь властей;

6) номинальные негибкости.

Однако для того чтобы избежать немыслимого усложнения модели, автору пришлось пойти на ряд упрощений, которые, разумеется, снижают научную ценность анализа. «Мир» Л.Риччи – это мир двух стран, «своей» и «иностранной»; мир двух товаров, вступающих во внешнеторговый оборот; мир одного фактора производства – труда, который беспрепятственно переливается из отрасли в отрасль (капитал в рамках модели не существует в природе)[5].

Несмотря на все недостатки, присущие колличественно-эмпиририческим моделям, это единственное орудие анализа, которым располагают западные исследователи и наблюдатели из стран с переходной экономикой, изучающие современные валютные отношения.

Вполне естественно, что проект экономического и валютного союза, затрагивающий интересы других стран, был проанализирован академическими экономистами, в первую очередь в США и Великобритании, а также специалистами, работающими в международных экономических организациях. В качестве базы ими была избрана именно концепция оптимальных валютных зон.

Подробный обзор дан высказанных точек зрения дан У.Бьюитером[6]. Отправной точкой дискуссии было, как правило, сравнение стран-участниц будущего экономического и валютного союза в Западной Европе с североамериканскими штатами. Основной акцент был сделан на сравнении степени асимметрии шоков, роли мобильности труда, мобильности капитала и использовании фискальных инструментов. Этот подход не был лишен известного смысла – во-первых, в связи со сходными размерами двух зон и, во-вторых, в связи с тем, что конечной целью ЭВС является создание единого финансового рынка, который уже давно существует в США.

Полученные эмпирические данные оказались неблагоприятными для проекта ЭВС. Было установлено, что степень корреляции шоков в различных районах Западной Европы низка, мобильность труда и капитала невелика, а потенциал приспособления к шокам через фискальную систему ЕС незначителен. Главным элементом механизма приспособления является движение сравнительных цен и внутренняя налоговая политика. Единая валюта устранит важный компонент движения сравнительных цен (обменные курсы), а политическое руководство ЭВС по-видимому, наложит ограничения на независимость внутренней налоговой политики.

Х.Эркель-Русс и Дж.Меелитц обнаружили пять источников шоков для шести западноевропейских стран. Их исследование подтвердило низкий уровень корреляции шоков в регионе. Кроме того, они изучили эффективность внутренней кредитно-денежной и налоговой политики как средства стабилизации и пришли к выводу, что налоговая политика эффективна во всех странах, за исключением Германии, а кредитно-денежная только в Германии и Великобритании. Таким образом, именно эти две страны теряют больше всех, отказываясь от этого инструмента государственной экономической политики.