1) эпоха палеолита, время разделения духов на злых и добрых;

2) эпоха неолита, время земледельческих культов плодородия;

3) культ Перуна, бога грозы, молний и грома, ставшего божеством войны и покровителем князя и его дружины в эпоху становления древнерусской государственности;

4) принятие христианства отодвинуло язычество на окраины государства.

В XV в. волна южнославянского влияния занесла на Русь легенды Троянского цикла, романы об Александре Македонском и др. В народной массе, в среде низшего и среднего духовенства образы античной мифологии вплоть до XVIII в. трактовались как изображения языческих и бесовских сил. В XVII – XVIII вв. происходило немало варварских погромов античных статуй. Ситуация кардинально изменилась лишь в Петровскую эпоху. Античная мифология стала буквально навязываться русской культуре. В Греко-римской мифологии усматривали и необходимое условие, и один из главных признаков европеизации страны.

Мифологические образы рассматривались Петром как наиболее характерные символы императорской власти, как средство выражения ее значимости и силы. В мифологические одежды облекался не только парадный фасад императорской власти, но и повседневно-бытовая жизнь представителей правящей элиты.

Петровские церковные реформы, усиление роли и влияния государственной идеологии на церковную жизнь, смена большей части церковных иерархов выходцами из Юго-Западной Руси, из Украины (которая была ближе к западной культуре и усвоила западное отношение к мифологии) привели к тому, что в религиозной литературе не только допускалось, но и поощрялось свободное употребление наряду с христианскими античных мифологических образов. В этом усматривали признак осовременивания норм и требований религиозно-церковной жизни.

Во второй половине XVIII в. волна европейского мистицизма принесла в Россию романтизм.

Итак, в XVIII в. античная мифология стала значимым достоянием отечественной культуры, выполняла в ней религиозные, культурные, идеологические, образовательные и воспитательные функции. В это время античная мифология стала также образцом, по которому отмеряли и под который подгоняли накапливающиеся эмпирические данные о славянской мифологии. В античной, Греко-римской мифологии долго усматривали тот канон, по которому должна быть построена и наша собственная, славянская мифология.

Интерес к славянской мифологии – относительно молодое явление в истории нашей культуры. Составители летописей гнушались сказаниями язычества и упоминали о них от случая к случаю с неизменно негативной оценкой.

В первых трудах отечественных мифографов восточнославянская мифология как отдельный своеобразный объект рационального познания еще не выделился в полной мере. Это вызвано, в частности, тем, что в XVIII в. в отечественной культуре еще слабо развиты средства и методы рационального познания. Первая волна интереса к народному творчеству спала в самом конце XVIII в. В первое десятилетие XIX в. народно-поэтические произведения встречаются в журналах редко. Но уже со второй половины 20-х гг. ведущие журналы вновь со вниманием относятся к русской народной поэзии и вообще к этнографическим и фольклорным материалам, в том числе и к славянской мифологии.

В 1815 году вышла в свет книга молодого исследователя-археографа П.М. Строева «Краткое обозрение мифологии славян российских», в которой представлена первая в отечественной культуре попытка разработки философско-методологических принципов изучения славянской мифологии и народного фольклора. Мировоззренческие позиции Строева и его взгляды на истоки мифологии вполне традиционны для того времени. Мифология для него – это собрание языческих, неразвитых мнений о едином Боге. И объясняет появление таких мнений неразвитостью, непросвещенностью сознания древних людей. Строев высказывает предположение, что даже каждое племя славян имело собственную мифологию. По его мнению, многобожие возникает как результат приобщения к основному Богу производных и дополнительных Богов. Религия славян, состоявшая сначала в поклонении одному Перуну, со временем легко могла распространиться среди других племен и подключить к себе их богов, введя в славянский пантеон Велеса – покровителя стад, Борея – бога ветров и др.

Несмотря на небольшой объем и во многом эскизный характер данной работы Строева, тем не менее, именно 1815 г., год выхода ее в свет, можно считать годом зарождения отечественной философии мифологии. В этой работе Строева впервые философско-методологические проблемы изучения восточнославянской мифологии:

- необходимость проведения разграничительной линии между научно-рациональным и художественно-эстетическим отношениями к мифологии;

- выделение восточнославянской мифологии как специфического объекта научного исследования, отделение его от мифологии других народов и культурно-исторических ареалов;

- накопление и выделение из многообразного этнографического и фольклорного материла остатков древней восточнославянской мифологии;

- осознание необходимости дальнейшей разработки теоретико-методологических установок исследования восточнославянской мифологии как особого, специфического объекта науки о сущности мифа.

Отечественная философия мифологии с самого начала формировалась не в качестве философской теории мифотворчества вообще, как такового. Такие теории создавались в Западной Европе и проникали уже в сложившемся виде в Россию, являвшуюся в XVIII – первой половине XIX в. во многих отношениях, в том числе и в отношении меры продвинутости философского сознания, культурной периферией. Отечественная философия мифологии формировалась, прежде всего, как частная теория философии мифологии, призванная отразить качественные особенности лишь славянской этномифологии. И потому ее содержание представлено философскими основаниями, т.е. мировоззренческими и методологическими установками, конкретно-научного познания славянской мифологии и фольклорного творчества.

Строев положил начало становлению таких оснований. С его работы период становления философии мифологии в России начинается и растягивается на десятилетия.

Мифотворчество тайны и тайна мифотворчества

Романтизмом заканчивается длительный исторический период развития философии мифологии, когда философско-теоретическая мысль искала пути определения всеобщих условий генезиса и воспроизводства мифа как формы духовности. Миф трактовался в отрыве от конкретно-исторических характеристик общества и человека. И взятый в такой своей отчужденности, он выступал не столько как проблема философии мифологии, сколько ее тайна.

Образы тайны – это представления о существовании некоторых сторон бытия, которые не подвластны рациональному постижению и логическому освоению их человеком.

Мир становится тайной для человека лишь тогда, когда человек приобретает, хотя бы в самой незначительной степени, способность обобщать явления (пусть даже, как в мифологии, в чувственно-образной форме). Иначе говоря, мир становится тайной в той мере, в какой человек ставит себя (своим разумом) в познавательное отношение к миру. Тайна имеет непосредственное отношение к формированию не средств, а целей познания.