Марксизм породил немало последователей. Кто-то из них пытался придерживаться ортодоксальной линии, кто-то занялся творческой ревизией. В результате в двадцатом столетии возникло множество весьма разноликих теоретических направлений. Здесь и «ленинская» линия с вариациями от сталинизма до маоизма, и социал-демократы, и несколько особняком стоящие крупные фигуры вроде Д.Лукача и А.Грамши. На дрожжах интереса к «молодому» Марксу взошли австромарксизм с двумя поколениями Франкфуртсткой школы, давшей в итоге целую вереницу громких имен (М.Хоркмайер и Т.Адорно, Г.Маркузе и Э.Фромм), а также экзистенциальный марксизм во Франции (Ж.-П.Сартр, М.Мерло-Понти). Марксизм спровоцировал появление ярких ревизионистов в странах социалистического лагеря (в первую очередь, в Югославии, Венгрии и Польше).

Как это ни парадоксально, свидетельствуют исследователи, но именно советский ортодоксальный марксизм, выдавший «на-гора» столько трудов по классовой структуре и вроде столь яростно боровшийся за чистоту учения, послужил, скорее, выхолащиванию классовой теории. Посудите сами: что остается от «диалектики классовых отношений» – гордости марксизма – в утверждениях о дружественном союзе рабочего класса и колхозного крестьянства с народной интеллигенцией, опирающемся на единую общественную собственность на средства производства? Чистая словесная формальность. Что же касается новых явлений в классовой структуре западных стран – усиления роли средних классов и стремительно исчезающей революционности пролетариата, делали вид, что все это не более чем «буржуазные» выдумки. Так что нынешнее поголовное отвращение россиян к классовой теории в целом – закономерный итог многолетнего вдалбливания слишком примитивных образцов этой теории.

Совокупное социологическое наследие неомарксистов очень велико. Обратимся к достаточно известным, если можно так выразиться, «полуклассическим», именам из рядов западного неомарксизма, а точнее, к тем из них, кто потратил немало усилий в дебатах по теории классов в течение последних трех десятилетий. Но, прежде всего, подытожим принципиальные особенности исходной марксовой теории классов. Следует иметь в виду, что концентрированного изложения классовой теории у самого К.Маркса нет. Как правило, обобщаются положения из целого ряда работ: фрагмента об отчуждении труда из Экономическо-философских рукописей, «Немецкой идеологии», первой главы «Манифеста Коммунистического партии», незавершенной главы «Классы» из третьего тома «Капитала», «18 брюмера Луи Бонапарта» и др.

1. Общий подход к теории классов служит ярким образцом экономического детерминизма, за которым скрывается технологический детерминизм. Базис общества образуют производственные отношения, которые определяются, в конечном счете, уровнем и характером развития производительных сил, особенно средств труда.

2. Ядро производственных отношений образуют отношения собственности на средства производства. Они-то и служат основным критерием выделения классов. Прочие критерии служат для выделения групп и страт внутри существующих классов.

3. Классы есть нечто большее, нежели номинальные статистические группы. Класс –это отношение. Поскольку собственность распределена крайне неравномерно, и весомая часть производителей отчуждена как от нее, так и от получаемого продукта, классовые отношения суть отношения эксплуатации.

4. В каждом обществе существуют «основные» и «неосновные» классы. Борьба основных классов – главный мотор общественного развития и прогресса. Все прочие группы находятся в орбите этого классового противостояния.

5. В капиталистическом обществе основными классами являются буржуазия и пролетариат. Воспроизводство капитала сопровождается дифференциацией собственности и доходов, возрастающей поляризацией общества в целом.

6. Структурное положение класса определяет его объективные интересы. Осознание этих интересов пролетариатом как наиболее продвинутым из эксплуатируемых классов превращает его из «класса в себе» в «класс для себя». Процесс этого превращения хотя и противоречив, но в принципе неизбежен.

7. Осознание интересов приводит к мобилизации пролетариата и руководимых им нижних слоев в коллективном действии, направленном на революционное преобразование общественного базиса.

С течением времени ортодоксальный марксизм с его теорией классов был подвергнут жесткой и многосторонней критике, заключающей, по крайней мере, следующие пункты:

1. Экономический, а тем более технологический, детерминизм – лишь один из возможных подходов к общественному развитию, причем, подход наиболее примитивный, грубый.

2. В результате корпоративизации экономики, «революции управляющих» и элементов «Невредного капитализма» произошла своеобразная «диффузия собственности». И собственность в результате утратила свою роль основы противостояния классов.

3. Удар, нанесенный маржиналистами трудовой теории стоимости, поставил под сомнение основательность теории прибавочной стоимости, а, следовательно, и тезис об эксплуатации неимущих классов.

4. Анализ эмпирических данных не подтвердил предположения о возрастающей поляризации ведущих западных обществ. Напротив, зафиксирован подъем средних слоев (и это было, пожалуй, наиболее серьезным теоретическим поражением марксизма).

5. Ревизована крайне упрощенная схема чуть ли не причинно-следственной связи между положением классов, их групповым сознанием и совершаемым коллективным действием.

6. Обращено внимание на снижающуюся организованность и революционность рабочего класса, и поставлен вопрос о свершившемся историческом уничтожении пролетариата.

7. Явные затруднения возникли у марксистов с объяснением социальной структуры общества советского типа, применительно к которому отрицалось существование как принципиальных различий в отношениях собственности между классами, так и серьезных социальных конфликтов.

Эта критика, низводящая «класс» в ранг только одной из целого ряда объясняющих переменных, побудила новые поколения марксистов искать свои ответные ходы.

Морис Цейтлин: Собственность и контроль

С начала двадцатого века в западной экономике произошли изменения столь значительные, что игнорировать их уже не было никакой возможности. Изменились и структура собственности, и организация труда, также как состав и настроения рабочего класса.

Это касается, не в последнюю очередь, пресловутой «менеджерской революции», которая перекроила ряды «капитанов бизнеса» и поставила вопрос, а сохранилась ли вообще капиталистическая система. Марксистами она, естественно, воспринималась не слишком благосклонно. Типичным отношением можно считать позицию М.Цейтлина, который предпринимает тщательный анализ институциональных связей внутри и между корпорациями, отношений корпораций с банками и т.п., чтобы показать, что отделение собственности от управления в крупных корпорациях не размывает эффективного контроля класса капиталистических собственников. Происходит скорее перераспределение ряда менеджерских функций.

«Мне кажется, – заключает М.Цейтлин, – что «отделение собственности от управления» является одним из тех широко принимаемых псевдофактов, под бременем которых время от времени оказываются все научные дисциплины»