получили для себя особое подкрепление в некото­рых

основных чертах христианства, с которыми они глубоко

срослись. Здесь Зеньковский имеет в виду мотив

«целостности», который при­дает христианству оттенок

радикализма; он учит бояться всякой «серединности» и

умеренности, всякой теплохладности. Христианство, по

самому ведь существу своему, обращено ко всему человеку,

хочет обнять его всего, хочет просветить и освятить всю его

душу. Конечно, этот мотив играл и играет громадную роль и в

западном христианстве (как в католиче­стве, так и в

протестантских исповеданиях), так как он свя­зан с самой

сущностью христианства. В русской же душе он получил

особую силу; антитеза «все или ничего», не сдержан­ная

житейским благоразумием, не контролируемая внимани­ем к

практическим результатам, оставляет душу чуждой жи­тейской

трезвости. Но духовная трезвость, наоборот, очень высоко

ценится в религиозном сознании русских людей. Эта духовная

трезвость решительно противится тому, чтобы дать простор в

духовной жизни воображению: она оди­наково чуждается, как

религиозной мечтательности, так и впадению в «прелесть»

через власть воображения. Любопыт­но отметить, что русские

святые, не боявшиеся самых тяже­лых подвигов, никогда не

знали тех форм духовной жизни,которые на Западе привели к

«стигматам», к необычайным видениям, к мистическим

культам («сердца Иисусова»), к «подражанию» Христу. Все это

русским святым и подвижни­кам решительно чуждо. Чуждаясь

власти воображения в духовной жизни и строго блюдя

духовную трезвость, русские святые и подвижники вовсе не

отвергали идеи «воплощения» духовных сил, но в тонком

вопросе о соотношении духовного и материального,

божественного и земного начала избегали обеих крайностей —

смешения и разделения двух сфер бытия. Все, что могло бы

дать хотя бы небольшой перевес матери­альному началу (т. е.

послужить недолжному смешению их), воспринималось уже,

как огрубление духовного бы­тия, — отсюда, например, отказ

от скульптуры в храме и, на­оборот, безоговорочное

поклонение иконописи. Точно так же надо толковать

противление инструментальной музыке в хра­ме и постепенное

развитие церковного пения . Можно разно толковать эти

явления русской религиозности, но все это, конечно, от Логоса,

а не вне его, все это на­сыщено глубокими- и плодотворными

интуициями. Пренебрежение житейской трезвостью, которая

могла бы сдерживать природный максимализм, восполнялось

этим принципом «ду­ховного такта», в котором так явно

выступает эстетический момент.

Но во всем этом были и есть свои соблазны. Мистический

реализм, ищущий надлежащего равновесия в сочетании ду

­ховного и материального, может подпадать соблазну увидеть

его там, где его нет. Здесь возможно неожиданное пленение

сознания той или иной утопией — так, напр., надо понимать

страстное искание церковными русскими людьми священного

смысла в царской власти. Политическая идеология в XVI и XVII

веках всецело создавалась именно церковными кругами

—совсем не для того, чтобы «помочь» государству, а во имя

внутрицерковных мотивов, во имя ис­кания освященности

исторического бытия. Поспешное усвое­ние священного смысла

царской власти, вся эта удивительная «поэма» о «Москве —

третьем Риме» — все это цветы утопиз­ма в плане

теократическом, все это росло из страстной жаж­ды

приблизиться к воплощению Царствия Божия на земле. Это

был некий удивительный миф, выраставший из потреб­ности

сочетать небесное и земное, божественное и человече­ское в

конкретной реальности. Из глубин мистического реа­лизма

церковная мысль сразу восходила к размышлениям о тайне

истории, о сокровенной и священной стороне во внешней

исторической реальности .

Исихазм.

-течение мистического православия, распространенное в основном в Византии. В узком смысле под исихазмом понимается религиозно-философское учение византийского богослова Григория Паламы.

Григорий Палама: ((1296, Константинополь, - 14.11. 1359, Салоники), византийский богослов и церковный деятель, поборник и систематизатор мистического учения, давший ему философское оформление. В полемике с представителями теологического рационализма (Варлаам Калабрийский, Акиндин, Григора) отстаивал тезис, согласно которому аскет-исихаст в состоянии экстаза непосредственно воспринимает несотворённое и невещественное излучение бога (т. н. "Фаворский свет", который, согласно Евангелию, видели апостолы на горе Фавор). Отмежёвываясь от пантеизма, развил в духе идеалистической диалектики Аристотеля учение о различии сущности бога и его "энергий", или самовыявлений: сущность пребывает в себе и недоступна, энергии пронизывают мир и сообщаются человеку, однако таким образом, что "простота" и неделимость божества при этом не нарушаются и единство сущности остаётся единством в многообразии энергий. После долгой борьбы это учение было в 1351 признано официальной доктриной византийской церкви. Антропология Григория Паламы, подчинённая практическим целям аскетической работы над собой, включает сложные психологические наблюдения. Идеал его - такое "просветление" духа, которое распространилось бы и на тело: согласно его взглядам, человеческий дух богоподобен именно в силу своей способности "животворить" плоть, в отличие от бестелесного духа ангелов. Г. П. оказал сильное влияние на традицию поздневизантийской мистики. В 1368 причислен к лику святых).

В более широком смысле Исихазм-это этико-аскетическое учение о пути человека к единению с богом, созданное египетскими и синайскими аскетами Макарием Египетским, Евагрием Понтийским, Иоанном Лествичником в 4-7 вв. Оно понималось аскетами как благодатное искусство, «Художество из Художеств», основой которого является особый метод внутренней (духовной) молитвы, передававшийся ученику устно, на примере, под духовным руководством учителя. Впервые письменно изложено в трактате 11в. ,приписывается Симеону Новому Богослову , позднее излагался в сочинении Никифора-Монаха (13), в трудах Григория Синаита(14в.) и др. Метод Исихазма направлен на достижения путем сосредоточенности ума или духа божественной любви и познания духовных вещей. Сосредоточенность достигается особым положением тела , регуляцией (задержкой) дыхания, обращением всего внимания на короткую, с каждым вздохом повторяемую молитву: « Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». В результате, молитва становится как бы второй природой монаха, его сердце очищается от любых мыслей, всего внешнего и на определенном этапе сфера психического, где ум еще в движении, оставляется и начинается молитва созерцательная, без слов, в которой сердце в молчании, в абсолютном покое и «восхищении» раскрывается перед Богом. Это полное слияние человека с Богом, когда человек уже не знает, в этом ли он веке или в жизни вечной, иногда называют исступлением, экстазом. Во время молитвы запрещено предавать Божеству какой-либо образ ( ибо это начало «прельщения»), чтобы ум себе познал начертание благовидного образа и усмотрел мысленную и неизреченную доброту и любовь Бога. Эта сообщаемая душе человека любовь есть Божественная энергия, прямое приобщение человека к Божественному свету. Признаком приобретения истинной любви к Богу является «любовь к ближнему своему». В дальнейшей духовной практике экстаз сменяется постоянным переживанием опыта божественной реальности. Метод исихазма имеет много общего с духовной практикой мусульманского суфизма ,йоги, буддизма и др. Восточных религиозных учений и может быть определен как православная медитация. Исихазм оказал заметное влияние на учение ряда русских мыслителей-отшельников. Большой интерес к нему проявлял Сергий Радонежский, который посылал на Афон своего ученика. Наиболее очевидное влияние греч. Исихазм оказал на скитский образ жизни и мистико-аскетическое учение главы нестяжателей старца Нила Сорского и его последователей.