ПЛАН

Введение

В системе юридических фактов, лежащих в основе возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений, наиболее значительное место занимают сделки, поскольку именно они чаще всего порождают отношения частноправового характера между субъектами.

Гражданско-правовой институт сделки (гл. 9 Гражданского кодекса Российской Федерации[1], далее ГК РФ), являющийся составной частью общих положений гражданского права, представляет собой необходимое звено правового регулирования гражданского оборота, которое связывает между собой вещное и обязательственное право, так как именно благодаря сделкам, порождающим обязательственные правоотношения, в большинстве своем приобретаются вещные права.

Институт сделки, помимо норм о действительных сделках, содержит положения о недействительных сделках, правовая природа которых вызывает научный и практический интерес в силу того, что согласно п.1 ст. 167 ГК РФ они не влекут юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с их недействительностью. Поскольку субъекты недействительных сделок не достигают желаемых ими результатов вследствие применения к возникшему между ними правоотношению государственного принуждения, которое юридически аннулирует это правоотношение, действия, подпадающие под состав недействительной сделки, являются неправомерными.

Подавляющее большинство подобных неправомерных действий обладают признаками правонарушений и наносят вред как стабильности гражданского оборота в целом, так и правам и законным интересам его участников.

Обыденное суждение о недействительных сделках порождено неопределенностью позиции законодателя по вопросу о месте недействительных сделок в системе юридических фактов. Признав виновно совершенные недействительные сделки гражданскими правонарушениями, а последствия их недействительности - санкциями юридической ответственности, законодатель создал бы условия для их превенции и тем самым способствовал бы началу процесса их количественного сокращения.

Действующий ГК РФ впервые за всю историю развития отечественного законодательства дал легальное определение ничтожных и оспоримых сделок. До этого указанные категории недействительных сделок обсуждались лишь на уровне теоретических разработок представителей российской (советской) науки гражданского права.

Законодательное разделение недействительных сделок на ничтожные и оспоримые не является простой случайностью. Оно вызвано стремлением составителей ГК РФ учесть те или иные юридические особенности этих видов сделок, чтобы наиболее полно удовлетворить потребности гражданского оборота, который буквально с каждым днем становится все сложнее и разнообразнее.

По прошествии нескольких лет с момента принятия первой части ГК многие считают, что данное нововведение практически ничего позитивного в правовое регулирование отношений участников гражданского оборота не принесло. В последнее время отмечается значительное увеличение в судах количества дел, связанных с недействительностью сделок. Кроме того, обращается внимание на особую сложность рассмотрения таких дел как в материальном, так и в процессуальном аспектах.

Так, О.Н.Садиков отмечает, что «в обзорах арбитражных споров уже традиционным становится специальный раздел, посвященный спорам о недействительности сделок, содержание которого постепенно становится многостраничным»[2].На устойчивую тенденцию роста числа споров о недействительности сделок указывает и В.Витрянский, по свидетельству которого, ежегодный прирост дел этой категории составляет 10-12%[3].

По мнению К.И.Скловского, «оспаривание заключенных сделок и признание их судами недействительными приобрело почти эпидемический характер»[4]. Как отмечают многие исследователи, среди юристов бытует мнение, что в настоящее время «при желании можно опорочить в суде практически любую сделку»[5]. Более того, одну и ту же сделку можно опорочить по разным основаниям, при этом делается вывод «об отсутствии принципиальных препятствий для признания ее недействительной несколько раз по нескольким основаниям»[6].

Такое положение дел не идет на пользу стабильности гражданского оборота. Оно делает институт недействительных сделок мощным оружием в руках недобросовестных коммерсантов, стремящихся во что бы то ни стало использовать любое основание для уклонения от надлежащего исполнения своих обязательств.

Указывая на сложившуюся ситуацию, некоторые авторы напрямую связывают ее с делением на ничтожные и оспоримые и прямо заявляют о «терминологических неточностях»[7] ГК. Они также признают, что «содержащиеся в действующем ГК нововведения о ничтожных и оспоримых сделках породили больше проблем, чем их разрешили», при этом «в данном случае появление двух новых терминов имело больше отрицательных последствий, чем положительных»[8].

Несмотря на отмечаемые в литературе недостатки раздельного подхода к правовому регулированию ничтожности и оспоримости, в теории прослеживается тенденция к еще большей детализации и уточнению правовых категорий, связанных с отрицанием юридической силы сделок.

Появление в ГК положений о ничтожных и оспоримых сделках явилось результатом стремления воплотить в жизнь теоретические разработки ученых-цивилистов, закрепить на уровне закона принципиальные юридические различия между ничтожными и оспоримыми сделками.

В настоящее время в отечественной науке гражданского права не существует сколько-нибудь удовлетворительной теории недействительных сделок, способной без существенных внутренних противоречий объяснить правовую природу этих сделок, определить основания и порядок признания их недействительности, а также установить последствия этой недействительности. Это в полной мере относится к ничтожным и оспоримым сделкам, являющимся лишь разновидностями недействительных сделок.

В истории науки российского гражданского права количество исследований, специально посвященных недействительным сделкам, исчисляется единицами. Так, до 1917 г. была издана лишь одна монография Н. Растеряева, комплексно рассматривающая вопросы недействительных сделок[9]. В советское время данным вопросам было посвящено всего три крупных работы, одна из которых была написана Н.В.Рабинович[10], а две принадлежали перу В.П.Шахматова[11].