Итак, в традиционной интерпретации трудовой теории стоимости до сих пор господствовало ошибочное представление, что на капиталистическом производстве имеет место тотальное равенство нормы эксплуатации. Данное представление сформировалось, видимо, на основании аналогии с постоянством нормы прибыли во всех отраслях - в том числе и в отраслях с разной технической вооружённостью. То, что норма прибыли при капитализме везде одинакова, везде постоянно выравнивается, сомнений, конечно ни у кого не вызывает: ведь норма прибыли - это, во-первых, сама основа существования капиталиста, это то, что интересует капиталиста в самую первую очередь, а во-вторых, любой капиталист в погоне за высокой нормой прибыли имеет вполне достаточно возможностей перебросить свой капитал из отрасли менее выгодной в более выгодную.

Однако рабочий, в отличие от капиталиста, во-первых, не столь уж и сильно заинтересован в низкой норме своей эксплуатации, а во-вторых, он не может столь же безболезненно, столь же безнаказанно, как капиталист, "перетечь", «перебросить" себя из одной отрасли в другую.

Совместное действие всех вышеописанных факторов и приводит в итоге к тому, что в отраслях с разным уровнем использования живого труда капиталисты имеют в среднем совершенно одинаковые нормы прибыли. То есть малое количество живого труда в высокотехничной отрасли даёт капиталисту среднюю норму прибыли потому, что, во-первых, этот конкретный труд реально более дорог, а во-вторых, потому, что у высококвалифицированного работника отобрать такого труда можно существенно больше.

4. Частная собственность на средства производства и трудовая теория стоимости

Чтобы обосновать необходимость разрушения чего-то, надо усмотреть в нем некое активное зло, коренной принципиальный порок. Такой порок Маркс усмотрел в частной собственности на средства производства, которая по, его утверждению, вступает в непримиримое противоречие с общественным характером производства. Теоретическим обоснованием этой концепции является трудовая теория стоимости, принадлежащая Адаму Смиту, но развитая Марксом и ставшая неотъемлемой частью марксизма.

По Марксу, истинная стоимость товара, которую он отличает как от "потребительной стоимости", так и от рыночной цены, есть количество "общественно необходимого труда", затрачиваемого на изготовление этого товара. Парадоксально, что эта теория возникла и получила признание в момент начала расцвета капитализма, то есть как раз тогда, когда она стала ошибочной, утратила право на существование! Ибо продукт производственного цикла пропорционален, грубо говоря, сумме С + V . В докапиталистическую эпоху член С был мал, и поэтому можно считать, что производственная стоимость пропорциональна затраченной рабочей силе V : продукт производится работой. Но в эпоху капитализма именно член С является решающим: машины производят продукцию! Зачем же понадобилась Марксу трудовая теория стоимости? Чтобы доказать, что капиталист грабит рабочего. Если признать, что полный продукт пропорционален С + V, то есть в стоимостном выражении

Р = k(С + V),

где k - коэффициент воспроизводства, то и прибавочный продукт, или прибавочная стоимость, будет пропорциональна С + V:

m=Р -(С+V)=(k-1)(C+V).

Но тогда получается, что владелец капитала С имеет право по крайней мере на пропорциональную часть прибавочной стоимости. Чтобы избежать этого вывода, Маркс и проводит черту между "потребительной стоимостью" и якобы "истинной" стоимостью, определяемой количеством затраченного рабочего времени. Затем он постулирует, что стоимость, содержащаяся в С, просто переходит один к одному в конечный продукт, а прибавочная стоимость m пропорциональна вложенному труду V; коэффициент пропорциональности m/V носит название нормы прибавочной стоимости. Это, конечно, чисто метафизический постулат, не имеющий никакого реального смысла. Именно "потребительная стоимость" товара, его материальная форма, является той стоимостью, ради которой он производится и которая участвует в процессе ценообразования на рынке. Прибавочная стоимость в этом смысле отражает свойство развивающихся систем увеличивать со временем свою массу и производить новые материальные формы. Рабочее же время, заключенное в товаре, остается невидимым, когда товар поступает на рынок; оно влияет на цену лишь косвенно, через свое влияние на предложение. И уж конечно, нет никаких разумных оснований помножать рабочее время на норму прибавочной стоимости: время, в отличие от материи, не обладает свойством самовоспроизведения. При попытке вычислить норму прибавочной стоимости мы должны вводить в рассмотрение конечный продукт, который пропорционален не V , а С + V, из-за чего возникает множество противоречий и нелепостей. Эти нелепости становятся особенно очевидны, когда речь заходит о труде организатора, об изобретении новых машин, об автоматических линиях и т. п.

В логике Маркса заслуживает внимание то, что он борется с капиталистической собственностью, опираясь на понятие собственности, апеллируя к собственническому инстинкту, а отнюдь не пытаясь подняться над ним. Стать выше собственности - это значит увидеть и объяснять другим, что собственность есть просто форма управления предметной компонентой цивилизации, которая, как и всякая форма управления, может трансформироваться постепенно. Принять такой подход - значит, стать на путь реформ: прогрессивный подоходный налог, высокий налог на наследство, ограничение на право распоряжаться крупной собственностью и т. п. Но нет худшего зла для революционера, чем реформы, и нет худшего ругательства, чем реформизм. Марксисты доказывают, что капиталист грабит рабочего, то есть, отнимает его собственность; что прибавочная стоимость, которая в капиталистическом обществе считается принадлежащей капиталисту, на самом деле принадлежит рабочему. Это метафизическое "на самом деле" сохраняет мистику собственности, опирается на нее. Вытекающий отсюда лозунг обратного грабежа - грабить награбленное или экспроприировать экспроприаторов - встречает у различных слоев населения поддержку, обратно пропорциональную культуре

5. Влияние трудовой теории стоимости на становление советской экономики

Придя в России к власти и начав грандиозный советский проект, коммунисты приняли в качестве официальной идеологии учение, объясняющее совершенно иной тип общества и хозяйства и заведомо не дающее ответа на вызов времени. Это несоответствие маскировалось бедствиями и перегрузками, которые заставляли действовать просто с позиций здравого смысла в очень узком коридоре возможностей. Но оно сразу выявилось в благополучный период "застоя", когда общий кризис индустриализма созрел в общественном сознании.

Что же касается того хозяйства, которое создавалось в СССР, оно было буквально насильно втиснуто в совершенно непригодные для него понятийные структуры хрематистики. Была создана химера "политической экономии социализма" - вопреки всей хозяйственной и культурной реальности. Этот процесс, впрочем, был непростым и длительным. В начале пути стали быстро восстанавливаться традиционные ("естественные", по выражению М.Вебера) взгляды на хозяйство и производственные отношения. Главными укладами становились трудовая крестьянская семья и вертикальная кооперация на селе (изученные А.В.Чаяновым), малые предприятия традиционного капитализма (НЭП в городе), первые крупные предприятия социалистического типа в промышленности.