ГЛАВА II

СТРАХ В СТРУКТУРЕ ДУХОВНОГО МИРА ЧЕЛОВЕКА

Что же такое страх? Несмотря на кажущуюся простоту вопроса, ответить на него непросто и сегодня. Как известно, для определения какого-либо явления необходимо прежде всего выяснить его родо­вую сущность — включить в более широкий (в идеале, в предельно возможный) класс явлений, объясняющий природу данного явления, 1ЛИ, в гносеологическом плане, подвести понятие данного явления под более широкое. В истории становления понимания феномена страха л в его современных трактовках мы встречаемся с попытками опре­деления страха как чувства, эмоции, аффекта, страсти, фрустрации. Заметим, что за каждым определением стоит солидная экспериментальная база, результаты экспериментов обобщены и оформлены как научные направления, выработаны соответствующие методики, ставшие во многом эффективными средствами профилактики невро­зов, возникающих по поводу тех или иных разновидностей страха. вместе с тем следует признать, что обобщающей теории страха, при “сей важности этого общественного феномена, пока еще не создал. Если учесть, что проблема страха вообще и различных его соци­альных проявлений, в частности, на протяжении многих лет не привле­кала внимания советских философов, а ее разработкой преимущественно занимались зарубежные и советские представители психологической науки, то попытаемся приблизиться к пониманию природы страха всего со стороны психологии эмоций — той дисциплины, вклад которой сегодня в изучение проблемы наиболее весом.

Анализ работ психологов, так или иначе связанных с изучением :траха, показывает, что трудности его понимания — во многом ре­зультат того кризисного состояния, в котором оказалась современная психология эмоций.

1. В большинстве подходов преобладает понимание страха как результата внешне отражающего субъекта выступают “организм”, “индивид”, “личность”, “человек”. За немногим исключением при всей очевидности специфики выделенных субъектов соответствующей спецификации рефлектирующей деятельности, а вслед за этим и клас­сификация страха, не проводится. Практически не дифференцирует­ся и внешняя сила, противостоящая субъекту и угрожающая ему.

2. Большинство авторов предполагают наличие активности лишь у внешней силы, оставляя за первоначальным субъектом способность к самосохранению. Но ведь принципиальное отличие социальных субъ­ектов заключается в их сознательном риске неограниченно экстрапо­лировать собственное качество на всю социальную действительность, осознанно провоцируя тем самым свою ограниченность, очерчивая пределы собственного страха.

3. Психологические определения не отвечают на вопрос, что же происходит с социальным качеством субъекта после перенесенного им страха. Пока что складывается впечатление, что “проверка” субъ­екта на страх — это прежде всего испытание его нервной системы. Не потому ли для многих предпочтительнее теологическая концепция страха как очищающего душу божественной силой процесса или эк­зистенциалистская позиция, призывающая через страх овладеть мо­рально действия и решимости (Ж.-П. Сартр)?

4. Современные психологические определения страха в большин­стве своем ориентированы на конкретную внешнюю силу, противо­стоящую субъекту, в то время как субъект, вырабатывая инварианты своего взаимодействия с внешним миром, репрезентирует в конкрет­ных предметах, процессах сущностные характеристики целых клас­сов предметов, соотнося эту репрезентацию с успехом или неуспе­хом своей Деятельности. Неверно выбранные репрезентанты могут приводить к состоянию страха, в то время как их составляющие стра­ха не вызывают и наоборот.

5. Современными психологическими средствами практически не раскрывается природа иррационального страха, хотя сегодня уже достаточно аргументированно показано наличие не только трансцен­дентной, но и светской религии, разработаны основные подходы к пониманию фетишистского сознания.

^ Соглашаясь с оценкой важной роли страха в функционировании самосохранительных механизмов человека, которую отмечают прак­тически все специалисты психологии эмоций, попытаемся посмотреть на проблему страха с позиций только еще создаваемой обобщаю­щей теории эмоций. На наш взгляд, исходными положениями этой теории могут служить следующие принципы:

1) эмоция выступает синтетическим психическим образованием, репрезентирующим человеку целостный комплекс внутренних и внеш­них воздействий;

2) синтетический характер эмоции обеспечивается наличием в ней как чувственной, так и рациональной форм отражения;^

3) рассматриваемая с гносеологической точки зрения эмоция формируется как сложный психический образ, стремящийся к макси­мальной внутренней наглядности всего отражательного процесса.

В таком случае страх следует понимать как результат рассогласо­вания наличного психического образа с другими, когда эвристические и перцептуальные потенции наличного образа беднее потенций этих образов. Именно образное представление собственных потенций, саморефлексия собственного качества лежат в основе определения границ признанности качества человека в иных социальных, противо­стоящих ему, структурах, а также определения полезности этих струк­тур для развития самого человека.

Рассмотрим, как описывает А. Р. Лурия механизм страха после­действия у преступников. Методологически он исходит из следующе­го положения: “Мы знаем, что каждое сильное аффективное состо­яние сопровождается глубокими нарушениями функций в организме человека . Аффект нарушает всю энергетику организма, а так как корни всякого аффективного состояния сосредоточены, конечно, в деятельности его нервной системы, дающей ответы и на внешние и внутренние раздражители, то ясно, что максимальные отклонения при аффекте наблюдаются именно в высших нервнопсихических процес­сах: мышлении, скорости и правильности ответов организма, распре­делении и устойчивости его внимания, закреплении и сохранении его навыков и т. д.” (14). По мнению А. Р. Лурии, страх последействия — это результат рассогласования избранной модели мышления (образа действия) и образного представления возможностей, неблагоприят­ной в случае несрабатывания выбранного образа, ситуации. Фиксиру­ется страх последействия в нарушении ассоциативного мышления, что свидетельствует о сложнейшей работе сознания по конструированию, внутренней апробации и вербальному оформлению выбранного ва­рианта образа задаваемой экспериментатором ситуации. Особую ценность эксперименты А. Р. Лурии имеют для подтверждения не­разрывной и взаимообусловленной связи чувственного и рациональ-“°”° ^ структуре психического образа. В экспериментах выяснилось, что “состояние моторной сферы очень точно отражает нервно-пси­хическое состояние испытуемого и дает объективную характеристику структуры протекающей реакции.

Современные исследования показывают, что специфика основных форм взаимоотношения человека с миром, а следовательно специ­фика его духовности, включающей в себя и страх, во многом обус­ловлены включенностью рефлектирующего человека в различные со­стояния его социально-биологической организации — организмен-ной, популяционной и родовой.