Социальное пространство существует уже ни одно тысячелетие, но масштабные информационные войны начались только на исходе второго тысячелетия. Почему? Потому, что для систем с изменяемой целью победа в информационной войне является в общем случае алгоритмически неразрешимой проблемой. За время войны могут измениться цели у воюющей системы. Поэтому говорить о решении ряда задаче в этой области в общем виде не приходится.

Что же касается кибернетического пространства, то его возникновение и ознаменовало собой начало эпохи информационных войн.

Именно для кибернетических систем наработаны соответствующие средства, именуемые «информационным оружием». И именно в кибернетическом пространстве, используя это оружие, можно добиваться определенных побед.

Говоря о современной информационной войне технических систем, следует употреблять терминыкибернетическая война и кибернетическое оружие. Они более правильно отражают суть происходящего, это отметил еще М. Делаграмматик, назвав свою статью «Последний солдат суперимперии, или кому нужна кибервойна».

Отметим, что методы ведения информационной войны имеют преемственный характер, т. е. алгоритмическая составляющая приемов и методов информационного воздействия на системы третьего подкласса может быть распространена, правда, с разной степенью эффективности и на системы более низкого подкласса. Это объясняется тем, что алгоритмы воздействия на низшие подклассы составляют алгоритмическую основу функционирования высших.

Информационное оружие имеет прямое отношение к алгоритмам. Поэтому о любой системе, способной по входным данным отрабатывать тот или иной алгоритм, можно говорить как об информационной системе - объекте информационной войны. Правда, на уровне информационной системы с модифицируемой целью (подкласс 3 класса В) понятие классического алгоритма уже начинает претерпевать серьезные изменения.

Итак, под войной информационных систем будем понимать их действия, направленные на получение материального преимущества, путем нанесения противнику ущерба с помощью соответствующего информационного воздействия.

В данном случае предполагается, что пока противник устраняет полученный ущерб, т. е. занят только собой, противная сторона имеет преимущество во внешнем мире. Понятно, что подобная война имеет смысл лишь для систем, потребляющих для своей жизнедеятельности общие ограниченные материальные ресурсы.

Глава 3. Информационные войны в современном мире

3.1 Информационная война против России

Характерной особенностью военно-политического конфликта в Южной Осетии с 07 августа 2008 по 13 августа 2008 го было активное использование ведущими мировыми державами государственных информационных структур.

События в Южной Осетии комментировали многие западные общенациональные газеты. И взгляд на происходящее событие был у каждой страны свой, исходя из политических интересов.

События грузино-осетинского конфликта вновь и со всей очевидностью показали, что против России ведется информационная война с использованием ведущих мировых СМИ. Действия России по обеспечению мира и безопасности на Кавказе были представлены как неоправданные и чрезмерные, а истинный агрессор - как жертва. Медийные корпорации государств-членов НАТО фактически лишили общественность своих стран возможности объективно оценить трагедию. После событий в Южной Осетии в мировые СМИ вернулись штампы «имперские замашки России» и «back in USSR». Такой имидж вредит России во внешней политике и бизнесе. Нас привыкают видеть агрессорами и «нечистыми на руку» партнерами. Нас боятся, и боятся с нами идти на диалог и договариваться.

Россия, защитив Южную Осетию и Абхазию и признав их независимость, поступила по справедливости. Однако, в результате информационной войны, мировое сообщество отказалось признать эти новые государства и осудило действия РФ. К сожалению, даже наши ближайшие партнеры, такие как Шанхайская организация сотрудничества и Белоруссия, не высказались однозначно в отношении статуса Южной Осетии и Абхазии. Тем не менее, народы этих стран, как и подавляющее большинство россиян, поддерживают решения Дмитрия Медведева. В этой ситуации Президенту и Правительству РФ как никогда необходима поддержка и понимание международной общественности. Передача правды, формирование нового облика нашей Родины и наших ценностей за рубежом должны стать государственной программой (в этом отношении можно взять пример с США)[14].

«Война в традиционных СМИ развернулась задолго до начала обстрелов Цхинвала. Западные телеканалы достаточно длительное время акцентировали внимание на демократичности Саакашвили, превознося его ориентированность на Запад, и в негативном ключе освещали деятельность «сепаратистов» из Южной Осетии и Абхазии. Фактически шла подготовка общественного мнения, и пристрелка по информационному полю. Со стороны России же такой подготовки не было, и начавшаяся уже днем 8 августа информационная атака фактически стала для российских СМИ неожиданностью.

Выступления наших дипломатов и военных на Западе не продвигались совершенно. Интересно, что даже после завершения боевых действий в глазах западного обывателя миротворцем стал отнюдь не Медведев, а Саркози.

Для военной пропаганды, в первую очередь, визуальной, к каковой относится телевидение, характерен набор штампов, особенно относящихся к действиям противника, который, как и положено врагу, воюет нечестно. В прошедшей войне все эти штампы были обыграны не один раз – и весьма успешно, впечатлив тихих европейских обывателей»[15].

Анализ публикаций общенациональной американской газеты «The New York Times» в период военных действий в зоне грузино-осетинского конфликта с 08 августа по 13 августа, показывает, что негативный образ России и ее лидеров в газете «The New York Times» формировался как агрессора, подстрекателя военных действий за счет применения в ее адрес и правительства, таких ярких экспрессивно-окрашенных высказываний, например, как:

- «Россия положила начало военной действительности»;

- «Россия провела авианалеты по грузинским целям»,

- «авианалеты одобрены Кремлем»,

- «Россия ведет кибервойну»,

- «Россия объявила «война началась»,

- «военное вторжение России»,

- «конфликт в Грузии - передел власти в России»,

- «российские военные самолеты напали на грузинские силы и гражданских жителей в Цхинвали»;

- «Россия начала военное действие в полном масштабе, на воздухе, земле и море»;

- «Кремль измывался и шантажировал своих соседей» и т. д.

В публикациях газеты «The New York Times» заранее одна из противоборствующих сторон (Россия) дискредитируется, а другая (Грузия) восхваляется и освобождается от вины за происходящее. Так, например, Грузия в материалах газеты «The New York Times» изображается жертвой, с помощью таких выражений, как: «российские самолеты обстреливали Грузию»; «российские бомбардировщики летели над Грузией»; «Тбилиси было эвакуировано»; «грузинские правительственные веб-сайты терпели крах»; «военное вторжение в Грузию»; «его (М. Саакашвили) ненавидят в Кремле»; «российские военные самолеты напали на грузинские силы и гражданских жителей»; Грузия как маяк демократии, Кремль хочет его (М. Саакашвили) убрать» и т.д.