Образ города в фильмах Дзиги Вертова
Рефераты >> Журналистика >> Образ города в фильмах Дзиги Вертова

Раздевая флиртующую буржуйку и заплывшего жиром буржуя и возвращая еду и вещи сделавшим их рабочим и крестьянам, мы даем возможность миллионам трудящихся увидеть правду и усомниться в надобности одевать и кормить касту паразитов.

2. "Человек с киноаппаратом"

Вертов начал снимать "Человек с киноаппаратом" в 1926 году, а выпустил на экраны в 1929-м. Фильм был создан под немыслимым давлением. Быть может, поэтому он так глубоко и сильно захватывает.

Во второй половине 1920-х продолжает разработку образного языка публицистики, способов ритмической организации действия, исследует значение для монтажа интервалов (пауз) между движениями. "Работа над фильмом Человек с киноаппаратом, - писал Вертов в конце 1928, - потребовала большего напряжения, чем предыдущие работы кино-глаза", в связи с большим количеством точек, находившихся под наблюдением, и сложными организационными и техническими съемочными операциями. Человек с киноаппаратом находился в самом центре жизни, он вместе с ней дышит, слышит, ловит ритмы города и людей. Камера в руках человека не только средство фиксации жизни, а главный ее участник. Позже, осенью 1964 кинокритики 24 стран во время опроса, проведенного в рамках тринадцатого международного фестиваля в Мангейме, назвали Человека с киноаппаратом в числе 20 лучших документальных фильмов всех времен и народов. Но, давайте, поговорим о фильме - не будем забегать далеко.

Человек с киноаппаратом ходит по городу, снимая всё, что попадает в его поле зрения. По мнению критиков, это самый необычный фильм документалиста. Режиссёр как бы смотрит на мир при помощи "киноока", запечатлевая "киноправду". Тем не менее, нельзя назвать "Человека с киноаппаратом" хроникой. Этот фильм - взгляд именно художника, который строится из пристальных взглядов и острых ракурсов, совмещения неожиданностей. Его искусство рассчитано на человека, который воспринимает жизнь такой, какая она есть на самом деле. Вертов воспринимает жизнь с помощью киноаппарата, и именно это восприятие, по его мнению, является объективным. Начало фильма ознаменовано просыпающимся ото сна городом, с его разношёрстной публикой, которая тоже раскрывает глаза, зевает и начинает приходить в движение, тем самым приводя в движение и сам город. Это начинает перетекать в бешенный ритм, который, впоследствии, опять сменяется размеренным ритмом. Тем самым Вертов показывает всю безысходность нашего бытия: динамика постоянно сменяется статикой и наоборот, своего рода "День сурка".

Когда мы видим то, что подсмотрел "человек с аппаратом", то вынуждены признать: мы ничего не знаем о нашей сегодняшней жизни. Однако жизнь здесь не только увидена и запечатлена. Она прочувствована - глубоко, целомудренно, а пылкое сердце претворило ее в поэзию. Никогда еще женщина не была показана так сдержанно, никогда еще муки родов в искусстве на несколько секунд не превращались в драму. Звучит целая гамма человеческих эмоций, но звучит тихо и с большим достоинством. Мучения и бурная радость жизни вписаны в ритмичное течение времени. Мы следим за происходящим, затаив дыхание. Художник неистощим, он держит нас в постоянном напряжении, и что в итоге? Мы сбиты с толку, смущены, уже не понимаем, где мы побывали. Это касается всех нас - этот большой мир принадлежит всем нам, всем принадлежит смех ребенка и плач над могилой. Мало быть только режиссером, оператором или изобретателем. Чтобы создавать такие фильмы надо познать все человеческое.

Оптические трюки Вертова захватывают нас врасплох (например, раскалывающееся на две части, при помощи монтажа, здание Большого театра - для того времени немыслимый трюк), но вот он нас ошеломил и тотчас же, смеясь, объясняет свой трюк. Перед нами еще жужжит пестрая уличная сумятица, а он уже показывает нам свою ассистентку за трудоемкой работой монтажа. Он резко подчеркивает противоречия, дает нам вволю испробовать разницу в темпе. Ритм жизни с ее гонкой, на время которой изображение останавливается, чтобы стать жалкой, пустой фотографией-до того момента, пока все опять не придет в движение и нас не захватит волшебство динамики. Слово в этом фильме становится абсолютно излишним. Перед нами предстаёт вся прелесть, и в то же самое время, вся грязь и уродство мегаполиса, которые остаются присущи большому городу до сих пор, как это ни печально. Вертов показывает нам абсолютное многообразие городской жизни, при этом играя на контрастах: это и бездомный, спящий на лавке, пьянчуга, подбирающий последнюю понюшку табака, бродячие собаки, дым заводов, транспорт, прохожие, суета; торговцы, рабочие, матери и дети… Он показывает это совершенно волшебным образом, прибегая к своим собственным идеям монтажного искусства, благодаря которым просмотр этого фильма проходит "на одном дыхании". Режиссёр показал всю подноготную большого города, со своими плюсами и минусами, дав тем самым нам почву для размышление или, если угодно, для того, чтобы мы не забывали о разных сторонах жизни людей в городе, да и разных сторонах самого города, так как все мы разные люди и, в силу своей жизненной позиции, черт характера, склада ума и других достоинств и недостатков, мы можем не замечать этих самых плюсов и минусов города и его жителей или просто закрывать на какие - то вещи глаза… Никакая историография, никакая литература и никакая картина не могут дать следующим поколениям более правдивое свидетельство жизнеощущения нашей эпохи, нежели эта кинофиксация Дзиги Вертова. Всё это, в совокупности с исключительной смелостью Киноков (они снимали с крыш вагонов и из-под проносящегося поезда, взбирались на башни, везде находя необычный ракурс для съемки), даёт на выходе шедевр документального кино под названием "Человек с киноаппаратом".

Заключение

Уже в самой фабуле "Человек с киноаппаратом" претендует на настоящий гимн - городу, горожанам, жизни в ее, прежде всего, трудовом и творческом проявлениях. Вместе с тем, это также и фильм-манифест - весь построенный на необычайных планах, на смещениях и наложениях, на фантастически виртуозном монтаже, основанном на ритмических принципах, он стал главным достижением советского документального кино довоенной эпохи. Всегда искомое Вертовым единство сюжета, технологии и ритма достигло небывалого и до сих пор поражающего воображение уровня .

"Я - киноглаз, я создаю человека, более совершенного, чем созданный Адам, я создаю тысячи разных людей по разным предварительным чертежам и схемам.

Я - киноглаз.

Я у одного беру руки, самые сильные и самые ловкие, у другого бе¬ру ноги, самые стройные и самые быстрые, у третьего голову, самую красивую и самую выразительную, и монтажом создаю нового, совершенного человека.

Я - киноглаз. Я - глаз механический. Я, машина, показываю вам мир таким, каким только я его смогу увидеть.

Я освобождаю себя с сегодня навсегда от неподвижности человеческой, я в непрерывном движении, я приближаюсь и удаляюсь от предметов, я подлезаю под них, я влезаю на них, я двигаюсь рядом с мордой бегущей лошади, я врезаюсь на полном ходу в толпу, я бегу перед бегущими солдатами, я опрокидываюсь на спину, я поднимаюсь вместе с аэропланами, я падаю и взлетаю вместе с падающими и взлетающими телами. Вот я, аппарат, бросился по равнодействующей, лавируя среди хаоса движений, фиксируя движение с движения от самых сложных комбинаций.


Страница: