Лановой: «Должен вам сказать, что мне шестьдесят пять лет, и тьфу-тьфу-тьфу – я старения не чувствую. Мне говорят, что это плохо, что в таких случаях бывает мгновенный обвал. Не знаю, жить надо, пока живется, и я иногда останавливаюсь, вспоминаю о своем возрасте – мол, что ж ты делаешь, тебе же не двадцать лет. Но, слава Богу, пока бегаю».

Львова: «Вы сыграли в таком количестве фильмов. У вас есть любимый?»

Лановой: «Полосатый рейс».

Львова: «Почему?»

Лановой: «Там некогда ошибиться».

Львова: «А вы вылавливаете свои ошибки в старых фильмах?»

Лановой: «Нет, я их не смотрю. Мне это не доставляет удовольствия».

Львова: «То есть вы, чуть ли не единственный в стране человек, который не смотрит «Семнадцать мгновений весны»?

Лановой: «Нет. Я если и смотрю, то кусочками. Хотя вот в «Семнадцати мгновениях» есть моя любимая сцена – это когда Вольф выходит из самолета и видит, что его приехали арестовывать».

Львова: «Раньше в интервью вы говорили, что мечтали сыграть Маяковского. Так и не удалось. А были мечты, которые сбылись?»

Лановой: «Я мечтал сыграть Грея – получилось. Корчагина – получилось. Вронского, Анатоля я играл как-то . В ритме обычных своих ролей. Очень хотел сыграть Андрея. Думаю, что это было бы и с точки зрения картины точнее».

Львова: «А Штирлица вам не хотелось играть?»

Лановой: «Нет».

Львова: «А почему вы согласились на Вольфа? Все-таки вы играли героев положительных, а тут .»

Лановой: «Положительный – отрицательный – это все ерунда. Что, Анатоль Курагин – отрицательный? А когда ему отрезают на Бородине ногу – это эпизод, который я настоял, – мы понимаем, что никакой он не положительный и не отрицательный. А просто человек. Врагом делали только на примитивном уровне».

Львова: «Несколько лет назад вы говорили, что из нашей жизни ушел романтизм. Не вернулся?»

Лановой: «Он намного удалился. Пришли прагматики – жестокие, суровые, бездуховные. Но общество все равно не может жить без чудаков. Историю движут чудаки и романтики. Какие бы люди ни тянулись к власти, человек будет останавливаться и смотреть на топающего ребенка. Будет удивляться чуду. Природе. Пока он удивляется, романтизм будет нужен».