Смирнова: Так, мы сразу же решили начать с комплиментов.

Земфира: Плохой знак. Может, ими лучше закончить?

Толстая: Мы иногда не говорим людям, что мы о них думаем, потому что мало ли, что мы про них думаем, а оказывается, вон что… А Вас мы просто любим, и ничто не изменит наше мнение о Вас и любовь к Вам как к певице. Мы считаем, что вы очень замечательная, мы очень любим ваши альбомы, а вчера мы слушали Ваш последний альбом. Говорить о нем мы сейчас специально даже не будем, потому что трудно об этом говорить… о музыке… (явно нервничает)

Смирнова: Нам трудно, мы не умеем, у нас нет такого навыка…

Толстая: Если Вам надоели такие, как мы, со своими дурацкими вопросами, ну, не важно, посылайте нас в соответствующее место… (нервничает)

Земфира, судя по реплике “Плохой знак!”, ожидала вопросов с подвохом, а тут – две поклонницы творчества, которые готовы уйти “в соответствующее место”, если они случайно окажутся надоедливыми. Но, к чести ведущих, надо сказать, что хоть и получилась просто приятная беседа, но Земфира в ней мало говорила о музыке – все ее предыдущие интервью были о песнях, альбомах, и т.д. Здесь же ведущие сразу сказали – “Мы в музыке ничего не понимаем, давай не будем о ней говорить”, и Земфира тоже немного растерялась.

А вот разговор с Артемием Троицким, модным музыкальным критиком, ведущие начали с откровенной инвективы:

Толстая: Если человек издавал “Плейбой”, то, конечно, он идеалист – таких людей, которые там изображены, не бывает!

Смирнова: Я считаю, что оппозиция к идеалисту – это прагматик. Я не считаю, что ты прагматик, я считаю, что ты очень много значения придавал всегда внешнему, модному, эффектному, отдельному, проще говоря? что ты сноб.

Она была бы неуместна, если бы собеседником Толстой и Смирновой был человек менее андеграундный и менее «свой» в музыкально-журналистском мире. Но это был Троицкий. Ведущие с ним на “ты”, хотя даже друг к другу обращаются на “Вы”. Далее разговор пошел в обычном для программы ключе – “цинично-интеллектуальном с некоторой долей здорового юмора”, об особенностях современной массовой культуры и личности самого Троицкого, с провокационными вопросами и конфронтацией:

Смирнова: Вот о чем я хотела спросить, Артемий Кивович: вы известны вообще-то как один из первых рок-критиков в России, который писал и пишет о рок-музыке, об альтернативной музыке. Сейчас ты делаешь программу «ФМ Достоевский» на радио «Эхо Москвы» о новой интересной музыке. Ты занимаешься этим много лет, за эти годы ты успел поседеть. Я тоже не помолодела, я согласна, но я даже перестала этим интересоваться. Вот что меня занимает: ведь в принципе та часть музыки, которую ты пропагандируешь, она так или иначе связана с антибуржуазностью, в то же время мне кажется, ты человек буржуазный, а поскольку всякий человек с возрастом становится буржуазным, если он в здравом уме, то как это уживается?

Так, разговор с Дарьей Донцовой ведущие начали с вопроса о мужьях, Юрию Шевчуку с “порога” заявили, что никогда не слышали про него ничего плохого, а Борису Гребенщикову и вовсе признались в глубокой симпатии и к нему самому, и к его творчеству. Так или иначе, первые минуты задают тон всей беседе. То есть с самого начала ведущие выбирают свое амплуа - конфронтаторы, провокаторы, дружелюбные поклонники творчества, строгие учителя, экзаменующие молодого студента, или участники светской беседы. Хотя, термин “амплуа” здесь не совсем точный. И Авдотья Смирнова, и Татьяна Толстая – личности, широко известные не только благодаря ТВ-экрану. Татьяну Толстую большинство знает как писателя – постмодерниста. Авдотья Смирнова – журналист, публицист и сценарист. Поскольку “Школа злословия” отнюдь не наигранная программа, разница между амплуа ведущих и их реальным психологическим портретом минимальна, разве что в жизни они мягче и немного улыбчивее. Скорее здесь стоит говорить о тактике поведения во время интервью.

Главная тактика ведущих в ходе интервью – подкупающая откровенность. Они сразу же говорят, что их смущает в человеке, сидящем на том углу стола, говорят ему в лицо, и ждут реакции – оправданий, возражений, согласия. Иногда они скрывают цель нащупать что-то в собеседнике – например, в интервью с Анастасией Волочковой они не сразу признались, что ждут от нее живой реакции, а не шлифованных пафосных фраз. Но, так или иначе, если им есть, что сказать человеку, в чем его уличить, они скажут это, посмотрят на реакцию, вытянут наружу то, что скрывается под придуманным имиджем.

Поскольку выбор гостей программы не случаен, Дуня и Татьяна приглашают интересных им деятелей культуры, политики, образования, науки и т.д., часто в разговоре используется техники солидаризации и авторизации. Явно выражая свое личное мнение, ведущие часто подчеркивают, что они с гостем одного круга, согласны с его позицией и сами придерживаются схожих взглядов. Это подбадривает собеседника, мотивирует продолжать дальше, развивать и мысль, и, следуя замыслу ведущих, обнажать те мысли, о которых его никогда раньше не спрашивали на интервью. Используют ведущие и тактики уточнения, перефразирования, обычно немного гиперболизируя сказанное гостем студии:

В «спорных» ситуациях ведущие выручают друг друга, действуют как тандем, что тоже, в каком-то смысле, тактика интервьюирования – гостю приходится противостоять “коалиции заговорщиков”, что усиливает стресс и волнение. Не случайно большинство гостей – особенно тех, кого сильно “допрашивают”, активно жестикулируют или теребят руки. Тем не менее, ведущие не совсем солидаризуются – они могут и спорить, находятся как бы в отдалении друг от друга, иногда подшучивают друг над другом, разряжая обстановку и давая собеседнику время подумать над вопросом. Вот пример, когда одна из ведущих ловко «подхватывает» нить беседы в случае, если собеседник ставит другую в неловкое положение. В гостях на передаче был Иосиф Кобзон:

Кобзон – Толстой: А вот вы знаете, у меня к вам особые претензии, лично к вам. Вы забыли наверняка, стопроцентно забыли, что был такой случай. Было это в 1989-м году, уже почти 15 лет тому назад. Я вам постараюсь напомнить. Передача, посвященная международному женскому дню. Вас было трое: Вы, Алла Борисовна Пугачева…

Толстая: Совершенно верно. И Татьяна Иванова.

Кобзон: Совершенно верно.

Толстая: Это «Взгляд» был, по-моему, да?

Кобзон: Возможно. Я был в Омске в это время. Я был избран народным депутатом СССР. И Пугачеву спросили: “Как вы относитесь к тому, что ваши коллеги пошли в политику?” А она ответила: “Если вы имеете в виду Кобзона, то ему пора, а я еще попою”.

Толстая: А ко мне-то в чем претензии?

Кобзон: А вы рядышком были. И промолчали.

Смирнова: Иосиф Давыдович, тогда у меня к вам тоже личные претензии!

Кобзон: А, я и вас чуть-чуть…

Смирнова: Я под ваши песни родилась, под них меня, по всей видимости, и похоронят…