С 1960 по 1966 год шла работа над составлением Технико-экономических основ (ТЭО) нового Генерального плана развития Москвы. Было принято решение о расширении границ города до Московской кольцевой автомобильной дороги (МКАД), увеличена площадь ЛПЗП столицы. В Генплане должно было отразиться новое видение пространства города, более ориентированное на человека. Но по-прежнему развитие индустриального домостроения не давало возможности в полной мере реализовать в конкретной практике проектно-строительного дела новые идеи архитекторов. Попытка заглянуть в завтра вылилась в «бум» проектирования городов будущего, эффектно проявившись в знаменитом конкурсе на развитие центра Москвы. Внешне оторванный от реальной ситуации, этот подход не только имел в виду будущее города как некую сверхзадачу, но и отчасти сориентировал дальнейшее развитие строительного производства.

Проект нового Генерального плана развития Москвы на 25—30 лет (считая от исходного 1961-го) был разработан под руководством главного архитектора города М.В.Посохина с участием крупнейших московских градостроителей того времени. Этот Генплан на период до 1985—1990 годов (с учетом прогнозов на более отдаленную перспективу до 2000-го) был принят в 1971 году. По проекту Москва была поделена на 8 планировочных зон, дробившихся, в свою очередь, на планировочные районы. Но уже в начале 1980-х ситуация в стране и городе провоцировала на существенную корректировку Генплана. Разработчикам (под руководством главного архитектора Москвы Л.В.Вавакина) пришлось формировать тактический (по замыслу) документ в условиях переходного периода. Потребовалось много времени и творческих усилий, чтобы убедиться в том, что логика преемственности на сей раз не работает. В ситуации, лишенной стабильности, постоянно менялись «правила игры». Необходимо было сформулировать систему градостроительных документов, заменивших по существу Генплан в его традиционном представлении.

В 1997—1999 годы под руководством главного архитектора Москвы А.В.Кузьмина разработан новый Генеральный план развития Москвы до 2020 года, который в настоящее время реализуется и одновременно постоянно детализируется и дорабатывается с учетом меняющихся условий. Здесь не подходят оценочные понятия «лучше» или «хуже». Речь идет о необходимости адекватного описания в градорегулирующих документах всего многообразия динамики градоустройства в современном понимании. В этом смысле вновь принятый пакет документов созвучен и с Мичуринским планом 1739 года, и с Генпланом 1935 года, преемственно связан с ними. Это своеобразный диалог стратегии и тактики градорегулирования в условиях переходного периода, который может затянуться надолго.

Генеральный план развития Москвы 1999 года привлекает, прежде всего, не радикально-реконструктивным («планировочным»), а регулятивным, в полном смысле культурно-охранительным характером отношения к столице как подлинно историческому городу. И думается, что именно такой подход, отнюдь не исключающий положений об интенсификации городского развития (в частности, о перепрофилировании и использовании в качестве резерва территорий многочисленных производственных зон), способен обеспечить устойчивое развитие Москвы.

Один из вызывающих острую полемику вопросов — отражение и воплощение в основных положениях нового Генплана столичных функций: не только громадного мегаполиса, но и экономического, научного и культурного центра великой державы. Нет полной ясности в трактовке самого этого понятия, но существуют значительные различия в подходах к решению проблемы. Некоторые критики Генплана предлагают «разделить собственность» — вычленить в неделимом функционально-пространственном организме исторического города некую зону расположения федеральных учреждений. Это трудновыполнимо с позиций экономики, финансирования, права, последующего обслуживания и развития города и противоречит вековому опыту функционирования Москвы и ее центра как многослойной структуры, издревле совмещавшей административно-правительственные, духовно-религиозные, торговые, деловые, культурные функции, имеющей на своей территории памятники культуры и архитектуры мирового значения, места проведения досуга горожан и приезжих.

На самом деле речь должна идти не о планировочном выделении и разграничении, а об обеспечении всей инфраструктурой города столичных функций. Такой подход, безусловно, требует огромных материальных, финансовых, организационных и интеллектуальных затрат со стороны как города, так и федерального центра, но зато он на десятилетия вперед обеспечит жизнеспособность и сохранение исторического образа Москвы как столицы великого государства.

Повторимся, на протяжении всего ХХ века практически все градопреобразования проводились в основном под лозунгом реконструкции (в 1920—1930-е годы они назывались социалистической реконструкцией). В последнее время появилась тенденция подмены понятия реконструкции другим — трансформация. При всей корректности такой подстановки (для обсуждения определенной группы общетеоретических вопросов вполне уместной) — на практике это приводит к серьезным деформациям в градостроительной политике. Важнейшие вопросы существования города оказываются в сфере иных, выходящих за границы градорегулирования интересов.

Рассмотрение ближайших перспектив в градоустройстве как неотъемлемого и закономерного этапа в истории реконструкции и развития Москвы методологически может помочь удержать стратегию и тактику градорегулирования в границах профессионального поля.