Тезис о всемогуществе бюрократического аппарата актуализирует вопрос о средствах манипуляции сознанием и поведением людей. В рассуждениях теоретиков концепции "псевдохаризмы" чрезвычайно большое место занимает проблема "культурной индустрии" или "индустрии сознания", изучение механизмов создания харизмы, а также учет "дехаризмирующего" эффекта СМИ. Заметим при этом, что и СМИ, в свою очередь, весьма заинтересованы в поддержании харизмы, "драматичности", "увлекательности" политической кампании и политической жизни в целом (как возможность расширения аудитории, повышения расценок на рекламу и т.п.).

Распространение концепций авторитарной личности способствовало психологизации феномена харизмы (садизм/мазохизм лидера и его последователей). В этой связи оправдание получил анализ психологических и патологических характеристик личности вождя, его биографии, а причины появления политической харизмы находили объяснение в невротических склонностях масс, формировании массовых психозов, комплексов и страхов.

Широкое распространение в социологии получила "функциональная" трактовка харизмы, которая по своим аксиоматическим посылкам принципиально отлична от радикальной и критической направленности концепций "псевдохаризмы". Известный в социологической теории феномен "парсонизации Вебера" способствовал возникновению ряда клише, в частности, применительно к понятию харизмы. Тезис Парсонса, что харизма не есть метафизическая сущность, но строго эмпирически наблюдаемое качество, а также акцентирование им взаимосвязи харизмы и легитимности (как институционального приложения или воплощения харизмы) [8] стимулировали проведение эмпирических исследований по соответствующей проблематике, поиск четких теоретических и операциональных определений понятия. Многообразные концепции, базирующиеся на эмпирических исследованиях, объединяет стремление изучать данный феномен через поиск и анализ функций, которые выполняет харизма в жизни общества (как правило, это такие позитивные функции, как интеграция общества, поддержание стабильности социальной системы и пр.). Сторонники функционального подхода чаще всего используют понятие харизмы при изучении революций, процессов широких социетальных изменений (в частности, процессов модернизации в странах "третьего мира") и вообще тех ситуаций, когда в обществе особенно остро стоит проблема обеспечения солидарности и стабильности.

Как утверждает Э. Вилнер, фундаментальные изменения осуществляют люди, способные прочесть "знаки времени" и найти "чувствительные струнки" масс, благодаря которым возможна их мобилизация на создание нового порядка [9]. Согласно У. Фридланду [10], вероятность, с которой появляются "харизматики", есть функция культурной системы, способствующая или препятствующая появлению сильных, инновационных личностей. При этом харизматическое господство появляется только тогда, когда миссия, выраженная харизматиком, релевантна и значима в социальном контексте. Соответственно, анализу подлежит характер миссии харизматика, средства, используемые лидером для получения "харизматической реакции", а также благоприятствующие этому условия, природа социальной ситуации.

Понятие харизмы широко используется в теориях модернизации (Д. Эптер, И. Валлерстайн) при описании типа правления в период перехода от традиционной системы господства к политически независимому современному государству. В подобных политических системах харизму наделяют особыми функциями. Харизматик выступает катализатором социальных процессов и движений. Ему массы доверяют так, как не доверяют государству, и это персональное отношение (уважение и доверие) используется для поддержания государства, пока оно не добьется собственной легитимности. В условиях модернизации личность политического лидера выступает в качестве единственного зримого символа и инструмента национальной интеграции, персональные символы становятся единственными значимыми стилями коммуникации. Таким образом, здесь харизма рассматривается как устройство, за счет которого политический лидер пытается создать национальное самосознание, бюрократию, политическую традицию и общественное мнение.

В социологической теории представлена исследовательская ориентация, в рамках которой харизматический лидер рассматривается в качестве некоего Спасителя, который благодаря своим экстраординарным личным качествам способен вывести группу (общество) из той или иной кризисной ситуации. Можно выделить две основные версии "мессианского" подхода. Если харизму связывают исключительно с интенсивными социальными изменениями и кризисами, то возможным становится применение логики развития героического мифа [11]. Появлению харизматика предшествует экстраординарная ситуация, невозможность восстановления баланса между обычной ситуацией и ожиданиями посредством имеющихся культурных средств. Если в такой ситуации на политической сцене появляется "Герой", способный дать надежду членам группы удовлетворить остро ощущаемые потребности, указать причину кризиса ("вредителя", "врага") и способ его преодоления, то весьма вероятно зарождение харизматического лидерства. Сверхчеловеческая "задача" преодоления кризиса возлагается как миссия на лидера, обладающего такими же исключительными качествами, которые позволят ему осуществить "революционный прорыв".

Причем, харизматик не восстанавливает нарушенный порядок, а выступает как демиург, создатель новой гармонии ("задание образца для подражания"). Из мифа заимствуется и ряд иных элементов - чувство ответственности, которое отличает харизматического вождя, надежда населения на "избавление от страданий". Мессианская окрашенность феномена политической харизмы обусловливает особую эмоциональную напряженность харизматической реакции, потребность последователей в периодической демонстрации харизматиком доказательств своих экстраординарных способностей, добровольное следование масс за своим вождем, пренебрежение материальным вознаграждением, склонность окружать лидера культом личности и пр.

В рамках второй разновидности "мессианского" подхода данный феномен помещается в русло проблематики трансформационного / трансакционного стилей лидерства. Предполагается, что трансакционный тип достаточно эффективен для стабильных периодов, когда отношения между лидером и его последователями основаны на рациональных мотивах - на серии обменов и неявных сделок. В кризисной же ситуации договорные отношения становятся недостаточными, возникает потребность в трансформационном (харизматическом) типе лидерства, когда выстраиваются эмоциональные взаимоотношения лидера и последователей, задействуется более высокий уровень мотивации последователей. Подобным образом Р. Итвел подразделяет харизматическое и "иконное" лидерство [12]. Данное исследовательское направление получило разработку с 1980-х гг. и к настоящему моменту подкреплено значительным количеством эмпирических и теоретических исследований (Дж. Берне, Б. Басе, Дж. Конгер, Р. Канунго и др.). В основном речь идет о поиске (воспитании) руководителя (политика), способного решать различные проблемы и кризисы за счет своих экстраординарных организационных способностей.