Следует отметить, что аналогичные процессы наблюдались среди русского зарубежья, нашедшего убежище после окончания Гражданской войны в Китае. Генеральный консул СССР в Харбине Мельников 5 сентября 1930 года направил дипломатическому комиссару г. Чжун-Юст ноту с приложением списка русских белогвардейских организаций ОРВП и краткую характеристику их деятельности. В этот список вошли «Русский общевоинский союза», «Общество ревнителей военных знаний», «Военный центр», «Русское национальное объединение по борьбе с III-м Интернационалом», «Дружина русских соколов», «Братство русской правды», «Орден крестоносцев», «Союз национальных синдикатов», «Воткинско-ижевская народная партия», «Беженский комитет», «Трудовая крестьянская партия», «Уссурийское казачье войско», «Группа деятелей атамана Семенова», «Оренбургское казачье войско», «Общество офицеров Германского штаба», «Национальное объединение», «Эмигрантский союз», «Русское студенческое общество», «Союз артиллеристов», «Кружок самообразования и самозащиты», «Отряд мушкетеров», «Волжское объединение», «Камское объединение», «Черное кольцо», «Союз тринадцати», «Союз георгиевских кавалеров», «Союз гвардейских офицеров», «Омское землячество», «Иркутское землячество», «Амурское землячество», «Амурская зарубежная казачья станица», «Офицерский союз амурского казачьего войска», «Зарубежная станица Донского казачьего войска», «Кают-компания», «Группа офицеров», «Рабоче-крестьянская казачья партия» (всего 38 организаций)[7].

Руководители белоэмигрантского движения трезво и объективно оценивали ту ситуацию, которая возникала в белоэмигрантском движении в те годы. Атаман Г.Х. Семенов, отвечая 16 июля 1930 года на вопрос специального корреспондента газеты «Гун-Бао» о положении в рядах русской эмиграции, заметил: «Разбитая на дробные, противоборствующие группировки эмиграция, едва ли может быть полностью объединена и оздоровлена. Я лично приветствовал бы, если бы ее руководители, по крайней мере, не мешали бы, в том случае, если бы удалось выявить, то или иное антикоммунистическое усилие.

Закоснев в старых отживших свой век формах, они пытаются руководить живым делом без учета и сил и реальной обстановки. Очевидно, что я говорю здесь не о рядовом эмигранте, принадлежащем в основной своей массе к сельскому классу и связанному органически с господствующими в России настроями»[8].

Однако на этом попытки русских эмигрантов консолидироваться и объединить свои ряды не завершились. В апреле 1926 года в Париже состоялся Российский зарубежный съезд, в котором участвовали около 400 представителей русских диаспор из 26 стран. Он стал одним из центральных моментов общественно-политической жизни эмиграции, на котором была предпринята попытка не только консолидировать ряды российских соотечественников за рубежом, но и сформировать исполнительный орган по делам беженцев из России. Как писал А.И. Солженицын, эта была «попытка ощутить себя не распыленной диаспорой, а единой Зарубежной Россией и, может быть, создать постоянно действующий центр эмиграции – стать действенной, а не прозябающей силой»[9]. Нельзя также не отметить, что это событие, ставшее важнейшей вехой в истории русского зарубежья, до недавнего времени не находило должного освещения в российской научной и общественно-политической литературе.

Следует подчеркнуть, что советские дипломатические представительства за рубежом были крайне обеспокоены действиями и активностью белоэмигрантского движения. Официальные власти СССР были заинтересованы в том, чтобы помешать ему сплотить и консолидировать свои ряды.

В своей вступительной речи председательствовавший на съезде академик Петербургской Академии наук П.Б. Струве сказал: «Россия Зарубежная бескорыстно и жертвенно жаждет воссоединения с Россией Внутренней. Она отметает от себя всякие помыслы об имущественных выгодах, о сведении личных счетов, всякие мстительные чувства»[10]. Приведенная нами цитата из стенографического отчета съезда свидетельствует о том, что лидеры белоэмигрантского движения достаточно объективно воспринимали те реалии, которые сложились на тот период как в Советской России, так и в самом русском зарубежье.

В ноте Консульства СССР, направленной дипломатическому комиссару в Хулунбинрском округе (Китай) 25 июня 1930 года, говорится: «Стремясь любой ценой сорвать налаживание добрососедских отношений между СССР и Китаем, не брезгуя для этой цели провокацией, белогвардейские отряды и организации являются тем фактором, который впредь до полного своего уничтожения никогда не перестанет самым отрицательным образом влиять на благополучие разрешения вопросов, стоящих перед СССР и Китаем. Положение усугубляется еще и тем обстоятельством, что руководители белогвардейских отрядов тесно связаны не только идейно, но также и организованно с теми белогвардейцами, которые находятся на службе у Китайского правительства»[11].

Следует отметить, что эмигранты первой волны, оказавшись за пределами России, испытывали острую нужду и большие лишения. В Архиве внешней политики Российской Федерации находится телеграмма князя Кудашева представителю правительства Врангеля во Франции М.Н. Гирсу, отправленная им из Пекина 23 августа 1920 года. «Ужасающая нужда новой громадной волны беженцев в Харбин требует неотложной помощи, - говорится в ней. – Ввиду фактического к тому же распадения Объединенного комитета еще раз усердно прошу срочно разрешить передачу оставшихся у меня денег Финансово-экономическому комитету»[12].

Однако несмотря на все лишения и трудности, которые выпали на долю русских эмигрантов, подавляющая часть из них до самопожертвования была верна и предана России. Многие из них, связанные кровными узами с исторической Родиной и не мыслившие себя вне ее истории, культуры и языка, продолжали трудиться во имя будущего Российского государства. Они сохранили свою русскость и приверженность ее обычаям и традициям. По нашему мнению, тот вклад, который внесли наши соотечественники в отстаивание национальных интересов России, в укрепление и развитие русского языка и русской культуры, сохранение реликвий до сегодняшнего дня пока не получил объективной и заслуженной оценки.

Нельзя не отметить, что упрочение позиций Советского Союза на международной арене, рост его авторитета вызвали изменения не только в настроениях, но и в политических взглядах русской эмигрантской среды. Эта тенденция наиболее четко выявилась в годы Второй мировой войны, в ходе которой СССР внес решающий вклад в разгром фашистской Германии.

12 февраля 1945 года посол СССР во Франции А.Е.Богомолов принял инициативную группу авторитетных русских эмигрантов во главе с В.А. Маклаковым, основавшую впоследствии «Объединение для сближения с Советской Россией». Приведем лишь отдельные фрагменты записи беседы советского дипломата с одним из идеологов русского зарубежья В.А. Маклаковым, которая находится в Архиве внешней политики Российской Федерации. «Эмиграция была разнородна, но сходилась во враждебном отношении к Советской власти, - отметил В.А. Маклаков. – Примирение с ней она считала изменой и предпочитала здесь вымирать. Это – общее явление для эмиграции в царской России. Тяжелое испытание наступило тогда, когда Германия Гитлера начала войну с демократиями, а Советская Россия была с нею в союзе. Эмиграция не знала смысла такого союза. Но если союз России с Германией и представил бы непреодолимую военную силу, он не мог быть бы прочным, и мы опасались, что за него позднее заплатит Россия. Поэтому первые успехи Германии над Европой уже казались нам ударами по России. Когда в 41-ом году Германия открыто пошла, наконец, на Россию, опасность казалась громадной: мы боялись, что России не устоять против победоносной Германии.