В обязанности воспитателя входила организация для детей чтения, игр, прогулок. Он наблюдали за тем, чтобы воспитанники выражали свои мысли ясно, отчетливо, так как неясность и небрежность в речи всегда «соединяются с неясностью понятий и поверхностным мышлением. Органическая связь между мыслью и языком неоспорима, и русский, не говорящий или не любящий своего языка — уже не русский ни по мыслям, ни по чувствам».

Справедливо указывалось, что деятельность всех воспитателей должна быть согласована, так как права и обязанности каждого из них одинаковы. «Кто принял на себя обязанности воспитателя, будь то военный или статский, тот перестает быть тем или другим. Он — педагог, обязанный содействовать своему собрату во всех отношениях и всеми силами для общей цели. Антагонизм воспитателей - величайшее зло в деле воспитания», — выделено в «Правилах».

Каждый из четырех воспитателей по очереди дежурил по определенному «возрасту», наблюдая за тем, чтобы своевременно исполнялся режим, и порядок занятий по всем отделен дежурный воспитатель вел журнал, в котором отмечал отсутствующих и в который заносил все те проступки, которые должны быть доведены до сведения отдельных воспитателей. Он обедал и ужинал за одним столом с воспитанниками и о качестве пищи докладывал директору. За воспитателем сохранялось право приказывать, но, наряду с этим, он должен был обращаться в старшем «возрасте» к сознанию воспитанников, выработать правильное представление о том, что повиновение и принуждение «два совершенно противоположные понятия потому, что первое основывается на уважении, второе — на страхе, в первом признается свободная воля, во втором — нет воли, нет личности».

Практика воспитательной работы в военных гимназиях-интернатах прежде всего опиралась на педагогические идеи К.Д. Ушинского и строилась на основе индивидуального изучения детей, учета их возрастных особенностей. Из записей воспитателя 1- й Петербургской военной гимназии:

«Чтобы приучить воспитанников серьезно и разумно относиться к делу, я прибегал к беседам при всяком удобном случае и с отдельными личностями, и с кружками, и с целым классом. Этими же беседами я пользовался также для собственно воспитательных целей, чтобы образовать понятия детей, подействовать на их сердца, разъяснить их недоразумения, провести требования и т.п. Утром, когда они встают, вечером, когда ложатся, я вслушивался в их разговоры, и, избегая тона менторства, нередко вмешивался в их споры, в их суждения, вставлял свои замечания, высказывал свои взгляды, не навязывая их им, допуская возражения и противоречия, стараясь путем опровержения доказать несостоятельность их мнений е суждений. В свободное от занятий время на плацу или прогулке я старался образовать около себя кружок, толкуя с ними, вызывая и размышления, заставляя их высказываться. Это вошло даже в привычку: стоило мне прийти на дежурство, и тотчас являлось несколько воспитанников, которые, после первых приветствий, обращались с вопросом: «Ну, поговорите же о чем-нибудь». Тут толковали мы об их детстве, о родине, об их первых впечатлениях, их родителях, о книгах, ими прочитанных, — все это входило в нашу беседу, и большинство их забывало в это время свое недоверие к воспитателю и нередко искренне высказывало свои мнения, чувства, понятия и давало, таким образом, воспитателю возможность руководить ими, вселяя доверие и сближение. Из этих разговоров я узнавал часто их прежнюю обстановку, условия их развития, причины, имевшие влияние на формирование их характера, их прежние проказы и шалости, а подчас, хотя, конечно, реже, и настоящие их намерения. В этих беседах я старался внушить им необходимость труда, важность для них знаний, практическую пользу последнего в их жизни и т. п. При удобном случае пускалась в дело ирония, как лучшее средство против фанфаронства многих из них, против дурных привычек и наклонностей, и нечасто это средство оставалось без результатов. Некоторые побаивались видеть осмеянными свои недостатки, сдерживались сперва внешне и мало-помалу приобретали привычку контролировать хоть в присутствии моем свои слова и действия .»

Этот факт свидетельствует о влиянии устного слова как воспитательного средства, с помощью которого можно было без принуждения, страха и насилия действовать на нравственные качества воспитанников. Использование слова в воспитательных целях есть большое искусство, методика которого разрабатывалась в практике военных гимназий.

С 1869 году в военных гимназиях было введено обязательное обучение танцам. Целью этих занятий являлось развитие эстетического вкуса воспитанников, плавности и ритмичности их движений. Обучение танцам служило одним из средств, позволяющих будущим офицерам принимать участие в общественных развлечениях.

Преподавателя и воспитателям военных гимназий вменялось в обязанность знать строение человеческого организма, его состояние в различных возрастах и уметь применять в упражнениях анатомо-физиологические законы, чтобы преодолевать физические недостатки воспитанников. Особенное внимание обращалось на технику гимнастических упражнений практические занятия играми, борьбой, фехтованием, плаванием, верховой ездой, стрельбой, бегом, бросанием дисков и на пробные уроки преподавания телесных упражнений.

По инициативе И.Ф. Лесгафта Ф.Ф. Эрисмана со второй половины 1880-х гг. в военных гимназиях были введены регулярные осмотры воспитанников. Преподавателям и воспитателям поручалось строго следить за посадкой учеников при чтении, письме, освещением рабочих мест и т. п. Значительно улучшен был распорядок дня. Установились обязательные прогулки на свежем воздухе, физические и гимнастические упражнения. Питание воспитанников стало производиться на основе нормативов, разработанных гигиеническим отделом при участии Лесгафта, что способствовало Нормальному физическому росту воспитанников, значительному сокращению в интернатах заболеваний.

В летнее время после экзаменов воспитанники военных интернатов отправлялись в лагеря. Лагеря устраивались за городом, в здоровой местности, на берегу реки и недалеко от леса. день в лагере распределялся следующим образом: В 7 часов по заре воспитанники вставали и, если погода была благоприятна, отправлялись по возрастам купаться; в 8 часов пили чай с булкой или молоком; в 10 часов начинались обязательные занятия с воспитанниками до часу, с отдыхом на полчаса, от 11 часов 30 минут до 12. В половине второго сходились к обеду все возраста; после обеда до 6 часов отдыхи от 6 до 7 часов занятия гимнастикой или фронтовым ученьем поочередно, все возраста, каждый по получасу, или делались дальние прогулки с воспитателями. В 5 часов давался полдник, в 8 часов 30 минут воспитанники пили чай и в 10, по прочтении молитвы по возрастам, ложились спать».

Оканчивающие военные гимназии-интернаты молодые люди отличались большой образованностью, воспитанностью и любовью к военному делу. Поступая в военные училища, они легко осваивались с новыми для них порядками и жизнью будущего офицера.

Вклад К.Д. Ушинского в разработку проблемы воспитания детей-сирот в условиях закрытого (интернатного) учреждения представляется принципиально важным. Мы сегодня вправе осуществить практически все то лучшее, что предлагал и отстаивал великий педагог. Именно его педагогическое наследие содержит то ценностное, что составляет методологическую основу реабилитации педагогики нашего времени. Знание педагогической теории дает возможность педагогу-воспитателю вернее предвидеть последствия своих действий, позволяет, учитывая возможный последующий ход событий, направить его по нужному руслу.