ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Итак, восстановим теперь трансцедентальный выход к основаниям познания, предложенный Наукой Нового времени. Путеводной нитью для рассуждений нам послужит метод метафизического сомнения Рене Декарта. Причинами. Побудившими Декарта к проведению своего опыта начинается первое размышление “Размышлений о первой философии…”. “Вот уже несколько лет, как я приметил, сколь многие ложные мнения я принимал с раннего детства за истинные и сколь сомнительны положения. Выстроенные мною впоследствии на фундамента этих ложных истин; а из этого следует, что мне необходимо раз и навсегда до основания разрушить эту постройку, и положить в ее основу новые первоначала, если только я хочу когда-либо установить в науках что-то прочное и “постоянное”” и теперь из “Посвящения…” “…хотя нам, людям верующим, достаточно быть уверенным в существовании Бога, и в том, что душа непогибает вместе с телом, неверующим по-видимому невозможно внушить никакой религии и даже никакого нравственного достоинства без предварительного доказательства, с помощью естественного разума этих двух положений. В своей “метаизической растерянности” сомневвающийся не ставит вопроса о том, как должно выглядеть то, что он ищет, будет ли эта истина дифиницией или чем-либо сущим. Итак, перед Декартом стоит задача выйти к тому изначальному , на что можно было опереться как на истинное в создании науки. Он начинает избавляться от всего зыбкого, как от предрассудков, привычек. Слухов. Все это не годится для того, чтобы стать основанием для истинного знания. Декарт сомневается и ничто прежде казавшееся достоверным выдерживает добросоветсного сомнения, и здесь обнаруживается то, что определило судьбу философии на целую эпоху. Декарт формулирует принцип “ “. При всем том, что сама структура и общая интенция метафизического сомнения ясна (т.е. это есть выход к чистому источнику.основанию всякого познания) сам принцип нуждается в своей разработке. Нужно ответить на вопрос: что должно стать результатом сомнения ? Каким образом будет расположена истина в этом новом пространстве знания ? Что может обнаружить мыслящее существо в себе самом. Очевидно, что обнаружить можно то, что есть, опереться на как на основание в познании можно на то, счто есть и наоборот: то чего нет нельзя обнаружить и тем более опереться на это как на основание познания.

Обратимся здесь к истоку вопроса о том, что есть и чего нет. В качестве примера постаноки этой проблемы стоит воспроизвести фрагмент из философской поэмы Парменида “О природе”:

То, что высказывается и мыслится, необходимо должно быть сущим (“тем, что есть”), ибо есть – бытие.

А ничто не есть – прошу тебя обдумать это…

Итак, бытие есть то, что есть. В свете такого изложения проблемы, возвратимся к тому. Что ожидается как результат метафизического сомнения. Результатом трансцедентного выхода к источнику познания должно стать то, что есть, т.е. сущее, т.е. бытие. Декарт поднимает эту проблему как основную – необходимо в зыбком, изменчивом мире обнаружить то, что есть, что может являться основой всякого познания. Мир, который воспринимается нами должно осмыслить таким образом, чтобы он был действительным, чтобы становлениет.е. небытие воспринимаемого мира не становилось источником метафизического скепсиса. Человек обнаруживает себя в вечно становящемя мире, в мире, где не на что опереться, все изменчиво, все не выдерживает сомнения. Каким образом, нечто может быть, если все становится, если воспринимаемое не есть. Понять структуру, сформулированного Декартом субъкта, значит ответить на этот вопрос. Что такое субъект ? Во-первых – это результат трансцедентального выхода к изначальному знанию. Существо, которое замысливается затем, чтобы вернуть себе место в мире, которое раньше виделось зыбким и призрачным. Если Декарт позволяет себе усомниться даже в своем теле, он делает это для того, чтобы вернуть себе это тело на новых. Надежных основаниях, и в этом смысле сами основания не терпят ссылок на какое бы то ни было тело, даже на собственное. Основанияч эти должны быть сущими, в то время, как веще воспринимаемые нами есть не-сущие, т.е. основания должны быть. Как нечто может быть, открывается в принципе .Смысл такого открытия выражается в том, что субъект, это существообладающее врожденными идеями. Это есть собственно сущность субъекта. Субъект – это существо обладающее врожденными идеями. И здесь необходимо прояснить, что есть врожденные идеи. Вначале отметим, что врожденные идеи есть собственно бытие, т.е. они есть как сущие, коль скоро на них должно будет оприраться познание. Что же есть врожденная идея Декарта, какова ее структура ? Собственно, врожденная идея Декарта, есть трансформация идеи Платона в современность. Обратимся к поэтическому изображинию идеи у Платона. Идея – это то, благодаря чему вещи получают свою видность, то есть вещи видятся через идеи. Человек припоминает эти идеи, которые он созерцаль до рождения и вследствие этого узнает мир вокруг себя. Такая мифилогическая концепция вызывала и вызывает много нареканий по поводу того, что сама эта идея должна вводиться благодаря другой идеее, которая в свою очередь нуждается в другой идее, которая може позволить человеку узнавать предыдущую. Таким образом, идей становится бесконечное множество, что мешает говорить об истинном познании, потому. Что познание здесь укореняется в познании бесконечного множества определяющих друг друга идей. Подобное понимание идеи Платона не раскрывает сущности идеи Платона, т.к. идея в этом случае воспринимается как вещь, как образ вещи, в любом случае как то, что воспринимается. Отсюда же претензии к Платону об идее лошадности, которая не видна, тогда как видна сама лошадь Но дело ведь обстоит не так, что всякая вещь в мире соответствует какой-либо идее как эталону, но мы видим вещи, потому. Что знаем, как их видеть, а знаем мы это потому, что идея есть закон, который регулирует вообще возможность узнавать в мире нечто как вещи, хотя они и не есть в полном смысле, они становятся. Но именно благодаря правилу их узнавания, мы воспринимаем их как сущие. Вещи есть сущие именно потому, что мы знаем закон, по которому мы узнаем их. В этом смысле идея Платона это не чувственно воспринимаемый эталон для вещей, но закон, позволяющий оформить восприятие в вещи. Предположим, что человек имеет дело с треугольником. Воспринимает он его через идею треугольника. Идея же треугольника есть закон построения треугольника, закон, который регламентирует взаимное соотношение частей треугольника. Получается, что идея тругольника есть, т.е. идея есть сущее, а в мире тругольников нет, т.к. мир становится, но мы узнаем некоторые вещи как треугольник именно потому, что узнаем правила его построения. Таким образом, идея представляет собой 7некоторую форму, закон, в котором должны сойтись элементы. Идея, и вещь ей соответствующая, относятся как закон и его исполнение. Здесь понятно, что отрыто субъекту как основа познания – это идея, представляющая собой правило связи того, что будет обсуждаться как предмет. Для того, чтобы реализовать, исполнить закон, т.е. идею, нужны элементы, которые будут соотноситься по закону идеи, эти же элементы даются субъекту, как предмет, они представляются чувственным восприятием, что собственно не есть сущее, но причастно сущему, т.к. представляется субъектом выполнение закона, который известен субъекту кк врожденная идея. Таким образом, мы определили субъекта как обладающего врожденной идеей, представляющей собой закон связи элементов. Бытием обладает врожденная идея, она есть, тогда как чувственное восприятие предоставляет становящееся, т.е. небытие, которое находит свою сущность как элемент закона. Вещи тогда толко есть как сущие, когда являются укорененными в закон. Через закон они и узнаются как сущие. Мир теперь представляется как тотальное исполнение закона. Все связано со всем по правилу. Правило реализуется как связь вещей мира по закону, который есть бытие. Таким образом, мир представляется субъекту как лишенный случайности, как исполнение незублемого закона. Этот закон строго детерменирует отношение вещей таким образом, что каждое явление имеет свое основание и свою причину. Рассмотрение причин разного порядка лпределяет существование различных областей познания. – познание обретает дисциплинарную форму, однако метафизические основания всякой дисциплины вполне ясны – мир тогда становится предметом познания, когда формулируется как строгая связь причины и следствия, открытой субъекту как бытия. Мир же таким образом уточняется через это правило. Каждый ряд причин образует предмет отдельной науки. Таким образом наука обретает дисциплинарный характер. Такая же участь отдельной дисциплины постигла и этику. Нужно отметить, что область нравственности всегда принадлежала границам церкви. Церковь являлась оплотом всего чистого. Тогда, как мир измерялся обратными категориями.Так что этика, как одна из наук уже была наполнена своим содержанием, и представляла собой секуляризованную этику церкви. И поскольку этика обнаружилась как частная дисциплина, то она не нуждалась в вопрошении о собственных основаниях, так же как математику не не требуется проводить философску рефлексию каждый раз когда он складывает два плюс три. Этика как дисциплина обладала своим предметом, своей проблематикой, но развивалась всеже как и в свои “церковные времена”, т.е. природа отдана физике, а свобода – этике. К 17 веку обнаружилось. Что человеческую природу исправить невозможно, что человек в своем естестве эгоистичен и безудержен в притязаниях на первенство среди себе подобных. Здесь и начинается современная по наши дни проблема. Главная ценность – человеческая свобода. Еще Макиавели, принимая человека как алчное существо, которое можно напугать или подкупить, и он предлагал пользоваться этим в целях укрепления господства. Он не нуждался в исправлении человеческой природы, не возлагал надежду на человека, который должен опомниться и стать добрым гражданином Макиавели полагал. Что жить и строить хорошее государство можно будучи жадным, хитрым, трусливым, сластолюбивым. Т.е. будучи наделенным всем тем. Чем наделен человек, который представляется в своем естественном праве. Итак, возникает проблема: человек имеет естественнные права, которые простираются настолько, на сколько простирается мощь его создавшая, иными словами. Человеческие возможности таковы, каковыми они даны природой человка. И здесь, как раз, актуален вопрос - что есть человеческая свобода, что есть справедливость и как они возможны.