Философы часто рассуждают о «мужестве быть», о «тайне» существования человека, его жизни, его нравственности. И религиозные, и нерелигиозные люди по-своему отвечают на эти «проклятые» этические вопросы (в философии их называют экзистенциальными). В этом плане верующие и неверующие могут взаимно обогащать свои моральные взгляды и убеждения, вести плодотворный гуманистический диалог о феномене Человека, его предназначении, опорах его морали.

Эстетические проблемы религии и науки

Многовековой диалог о природе эстетического, протекающий в мировой культуре, лаконично обозначили строки поэта Н. Забо­лоцкого:

«…Что есть красота

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота?

Или огонь, мерцающий в сосуде?»

Эстетическое волнует сменяющие друг друга поколения людей своей значительностью. «Жизнь коротка, искусство вечно»,— говорили древние греки. «Все прекрасное умирает в человеке. Но не в искусстве», — вторил им Леонардо да Винчи. «Страшная ошибка думать, что прекрасное может быть бессмысленным»,— размышлял Л. Н. Толстой (1828 — 1910).

Общественная природа искусства

Сходство и взаимодействие искусства и религии обусловлено их аксиологической направленностью, соединением в них рационально-логического и эмоциональ­но-фантастического компонентов. Эстетическое и религиозное переживание — глубинная сторона этих форм деятельности, вклю­чающая сокровенные проявления духовной жизни неповторимой конкретной личности.

Представители теологии обосновывают приоритет фантазии религиозной над художественной, объясняют достижения художес­твенного творчества свойственным ему религиозным началом, а неудачи — уклонением от религиозного предназначения искусства; с их точки зрения, культ—высшая концентрация эстетического содержания. Религиозные авторы объясняют природу искусства и религии, выводя ее из потустороннего, трансцендентного источника. П. А. Флоренский писал: «В художественном творчес­тве душа исторгается из дольнего мира и восходит в мир горний. Там без образов она питается созерцанием сущности горнего мира, осязает вечные, ноумены вещей и, напитавшись, обремененная ведением, нисходит вновь в мир дольний. И тут, при этом пути вниз, на границе вхождения в дольнее, ее духовное стяжение облекается в символические образы, те самые, которые, будучи закреплены, дают художественное произведение. Ибо художество есть оплотневшее сновидение». Положение о том, что искусство учит рассматривать преходящее как символ «иного, непреходящего бытия», развивал и Н. А. Бердяев. Сходные оценки природы искусства содержатся в религиозных публикациях последних десятилетии, например: «Искусство —путь к обожению, путь от образа к Первообразу. Истоки искусства не и подражательной способности человека, но в Боге».

Современные католические объяснения искусства широко обра­щаются к неотомистским и неоавгустиновским идеям. Если первые трактуют художественно-эстетическую деятельность как последо­вательное воплощение церковно-христианского идеала, истоки ко­торого, с их точки зрения, потусторонни, то вторые уделяют больше внимания интуитивным сторонам творческою процесса, художественному прозрению и вдохновению, связанным с непосредствен­ным переживанием присутствия Бога в мире. В протестантизме концентрацией высшей красоты выступает, как правило, нравст­венная ценность жизни Иисуса Христа; проявления и искусстве личной веры и ее абсолютное значение — свидетельства нравствен­ных достижений, запечатленные и образно-художественной форме. Концепции искусства в иудаистской, буддийской, индуистской, исламской, синтоистской религиозной мысли также акцентируют внимание на центральных смысловых моментах соответствующих вероучений и связанных с ними художественно-мифологических традициях.

Искусство возникает в обществе, истоки красоты связаны с достижениями в освоении человеком окружающего мира, отно­шений между людьми и внутреннего духовного мира самого чело­века. На основе анализа обширного археологического и этнографического материала современные исследователи придерживаются точки зрения, согласно которой синкретичность первобытного сознания лишает смысла попытки выведения религиозного сознания из эстетического или эстетического—из религиозного. После становления искусства и религии как относительно самостоятельных областей деятельности характер их взаимодействия определяется как историческим уровнем диффе­ренцированности, так и степенью «суверенности» их по отношению друг к другу; своеобразием соотношения эстетических и религиоз­ных задач в творческой деятельности художника; уровнем религиозности населения, воспринимающего то или иное художественное решение. Поэтому нет и не может быть формулы, одноз­начно и исчерпывающе раскрывающей соотношение религиозного и художественного начала для всех времен и народов, для всех религии или для всех видов и жанров искусств. Для каждого общества такое соотношение носит конкретно-исторический харак­тер в каждую эпоху. Искусство Древнего Египта и Древней Греции, европейского и восточного средневековья, эпохи Возрождения, Нового времени, равно как и развитие национальных школ в архитектуре, изобразительном искусстве, в музыке и литературе подтверждает этот тезис.

Соотношение искусства и религии определяется их связями с общественной жизнью, Речь идет о глубинных, устойчивых, сущностных тенденциях объективных общественных процессов; эти тенденции имеют место в разных цивилизациях, реализуясь в конкретно-исторической деятельности сменяющих друг друга поко­лений разных народов и эпох. Важнейшая сторона эстетического отношения к миру (сконцентрированного прежде всего в искусст­ве) — проявление власти, утверждение победы мастера над материалом. Материал может быть дан природой, общественными отношениями, предыдущим этапом художественной деятельности, представлять собой как бы сплав природного дара и последующей работы над его развитием. В многочисленных пробах, ошибках и переоценках художественной деятельности познается власть чело­века над своими собственными силами, соперничество с природой, с другими людьми, с наследием, оставленным прошлыми поко­лениями. Многофакторное взаимодействие этих явлений создает неисчерпаемость эстетического мира, утверждающего полноту, утонченность и взаимодополняемость сущностных сил человека. В «зеркале» эстетического человек получает представление о своих сущностных силах; сознание человеком богатства своих возможнос­тей и целесообразная активность (умение) неразрывно сплавлены в эстетическом освоении действительности. Оно является универ­сальным, имеет всемирно-исторический характер.

Религиозное и культовое искусство

Сказанное относится и к искусству, пос­вященному воплощению религиозных проблем. Его питает, как и всякое искус­ство, сознание достигнутых общественных свершений. Но, в отличие от светского искусства, религиозное усматривает в них чудо божественного провидения, направляющего мысль, руку, глаз, слух художника. Прежние достижения искусства на пути воплощения религиозной проблематики, религиозные тек­сты, наставления религиозных проповедников, т. е. - материализо­ванный опыт предыдущей религиозной деятельности (в том числе и в сфере искусства), становится преимущественным источником религиозного искусства.