Не разгоняй туман волшебный

Манящих, сладостных и легких образов,

Которых общества желал бы философ

Во храмине учебной.

Желал бы суетной: затем, что весь их строй

Сегодня учится в уборной

У этой Нины непокорной,

Которой раболепствуют и пастырь и герой.

В стихотворениях Муравьева отражены не реальные события, а порожденный ими «волшебный туман манящих, сладостных и легких образов». Когда мы говорим о поэзии Муравьева, мы имеем дело не столько с поэзией чувств, сколько с поэзией сердечного воображения. Автор сознательно предпочитает роль стороннего наблюдателя в любовных отношениях, которые могли бы вызвать в нем определенный внутренний отклик:

А я любил бы чрезвычайно,

Когда бы дар позволил мой

Входить в сердца, хранящи тайны,

Быть зрителем минуты той,

Как чувство новое зачнется

Во всей невинности своей.

И сердце юное проснется

Ко пробужденности своей.

Такая позиция Муравьева объясняет появление малосвойственной любовной лирике 18 века темы нравоучительного восхваления добродетельности. Восторженное описание поэтом красоты своей возлюбленной:

Так сияют очи ясны,

Сладок голос уст твоих,

Все черты твои прекрасны ,

сменяется несколько настораживающей строкой:

Мы сперва к тебе влекомы

Внешней вида красотой,

Более с тобой знакомы,

Забываем образ твой.

Внешний «образ» оказывается забытым для того, чтобы уступить место воспеванию «добродетелей твоих», души, открытой состраданью, и так далее.

И можно поспорить с Бруханским, который утверждает, что «легкие стихи Муравьева различны по настроению: пессимистическая медитация чередуется с анакреонтическими мотивами, сердечные горести — с радостями, салонная камерность — с интимностью. Легкая поэзия становится продуктом случайных эмоций, а не средством выражения нравственных и философских убеждений, как это имело место в поэзии Сумарокова и Хераскова. Она призвана отражать человеческие переживания даже в самых незначительных их проявлениях». Это подтверждается стихотворением «О милое мечтанье» (1778), в котором Муравьев рассуждает о любви как о чем-то чистом, том, что не может тронуть мерзость жизни, о том, что сильнее порока:

Не внидет нагла дерзость

В то сердце, в коем ты.

Бежит порока мерзость

Соседства красоты.

А в стихотворении «Благоразумие» Муравьев приводит читателей к мысли, что лучше вообще отказаться от любви:

Хотите ль ваш покой, о юноши, спасти? —

От искушения старайтеся уйти.

Но затем опять появляется понимание любви как наваждения, захватившего лирического героя; как это происходит в стихотворении «Постоянство»:

Я могу тебя, сурову,

Без надежды обожать,

Слезы в сих глазах держать

И оставить жизнь по слову,

Не преставши воздыхать.

Те же мысли — и в стихотворении «Обаяние любви». Любовь — это то, что переживается как яркое внутреннее действо, то, что связано с красотой и юностью:

Влюбленного очам яснее день сияет:

Волшебства смутные природа исполняет,

Душа величится, и силы, спящи в ней,

Восходят в полноту деятельности своей.

Любовью дышит все от небеси до ада.

Таким образом, М.Н. Муравьев как один из первых русских поэтов-сентименталистов ввел в литературу круг тем сентиментализма — нежные чувствования, связанные с дружбой, нежной любовью между родственниками, между мужчиной и женщиной. Но теоретическую базу для русского сентиментализма создал другой выдающийся литературный деятель 18 века — Н.М. Карамзин.

Доминантой «человеческой природы» сентиментализм объявил чувство, а не разум. Сентиментализм остался верен идеалу нормативной личности, однако условием его осуществления полагал не «разумное» переустройство мира, а высвобождение и совершенствование «естественных» чувств. Русский сентиментализм в значительной степени рационалистичен, в нем сильна дидактическая установка. Сентименталистов привлекают не страсти, как классицистов Сумарокова и Тредиаковского, а чувства, создающие устойчивые отношения между людьми. Социальные и политические отношения между людьми сентименталисты стремятся обосновать и объяснить также законами природы. Поэтому они так идеализируют первичные, «естественные» связи людей — супружеские, семейные, в которых человек проходит первую школу общения и тем самым воспитывает в себе будущие гражданские добродетели.

Н.М. Карамзин в своей лирике стремился выразить принципы именно сентиментализма. И поэтому его лирика отличается стремлением к описанию громадного мира человеческих чувств и, конечно же, любви. Карамзин-лирик выступил как выразитель эмоционально-субьективного начала в поэзии. Поэзия для Карамзина являлась, по словам исследователя Н.Л. Степанова, «средством создать интимно-иллюзорный мир, отгороженный от жизненных волнений и конфликтов». «Чувствительность», любовная тема или философическое созерцание природы, чуждой суетным треволнениям света, — таков основной круг тем и эмоций поэзии Карамзина. Для него реальный мир, конкретные житейские чувства — лишь обман, лишь оболочка чувств идеальных:

Что здесь счастьем называют,

То едина счастья тень .

По мнению того же Н.Л. Степанова, «вся поэтическая система Карамзина подчеркивает это настроение умиления, грусти, меланхолии, отграничения от «грубой» действительности, используя нюансы, полутоны, чувствительные эпитеты и эмоционально окрашенные слова («кроткие», «тихие», «нежные», «нежнейшие»)». Вот как эти «нежные» чувства показаны в стихотворении «Прости»:

Мучительно плениться,

Быть страстным одному!

Насильно полюбиться

Не можно никому.

Мы попадаем в мир лирики Карамзина и видим, что автор в своих стихотворениях создает образ человека с тонкой душой и нежными чувствами. Эти чувства проявляются и по отношению к любимым, и по отношению к друзьям. Любовь в этих стихотворениях всегда высокая, очищенная от «бытовой» мишуры. Как, например, в стихотворении «Раиса»:

В восторге, с трепетом сердечным

И с пламенной слезой любви

В твои объятия упала

И сердце отдала тебе.

Душа моя в твою вселилась,

В тебе жила, дышала я;

В твоих глазах я солнце зрела;

Ты был мне образ божества.

Такая же чувствительность проявляется и в отношении дружбы («Послание к Дмитриеву»):

Любовь и дружба — вот чем можно

Себя под солнцем утешать.

И кто любил, кто был любимым,

Был другом нежным, другом чтимым,

Тот в мире сем недаром жил,

Недаром землю бременил.

Любовь и дружба — это единственные ценности, которые могут быть у человека в жизни. О всеохватности любви говорится в стихотворении «К неверной»: «Любви покорно все, любовь . одной судьбе». А в стихотворении «К верной» Карамзин говорит о самодостаточности любви:

Ах! Истинная страсть питается собою,

Восторги чувств не нужны ей.

То есть любовь не только самодостаточна, для того, чтобы быть настоящей, любовь должны быть спокойной, нежной, и ее ничто не может разрушить:

Разлука — опыт нам:

Кто опыта страшится,

Тот, верно, нелюбим, тот мало любит сам.