Петти как человек — само кричащее противоречие. Боль­шой мыслитель выступает перед беспристрастным биогра­фом то – как легкомысленный авантюрист, то – как ненасытный корыстолюбец и упрямый сутяга, то – как ловкий царедворец, то – как несколько наивный хвастун. Неуемная жажда жизни была, пожалуй, его самой характерной чертой. А формы она принимала такие, какие диктовали общественные условия. В известном смысле богатство и почести представляли для него не самоцель, а какой-то спортивный интерес. Он, види­мо, испытывал внутреннее удовлетворение, проявляя таким Закономерным для своей эпохи и условий образом энергию, ловкость, практическую сметку. На его образ жизни и мыс­лей мало повлияли богатство и титул.

Джон Эвелин, лондонский знакомый Петти, описывает в своем дневнике за 1675 г. роскошный ужин в доме Петти на Пикадилли и рассказывает: «Когда я, бывая в его великолеп­ном дворце, вспоминаю, что знавал его в неважных обстоя­тельствах, он сам удивляется, как с ним все это случилось. Он не очень-то ценит и любит шикарную мебель и все эти теперешние безделушки, но его элегантная леди (Речь идет о жене Петти, красивой и энергичной вдове бога­того помещика. У Петти было пятеро детей) не может выносить ничего посредственного и такого, что не было бы замечательным по качеству. Сам же он относится ко всему этому весьма безразлично и по-философски. «А что здесь делать? — случается ему говорить.— Я с таким же удоволь­ствием могу поваляться и на соломе». И действительно, он довольно небрежен в отношении своей собственной особы».

Всю жизнь у него были враги — явные и тайные. Среди них были завистники, политические противники и люди, нена­видевшие его за едкие, безжалостные насмешки, на которые он был мастер. Одни пускали против него в ход физическую силу, другие плели интриги. Однажды на улице в Дублине он подвергся нападению некоего полковника в сопровождении двух «помощников». Сэр Уильям обратил их в бегство, хотя сам едва не лишился левого глаза от удара острием трости полковника.

Больше огорчений доставляли враги, строившие ему козни при дворе, у ирландских наместников, в судах. В письмах Петти к друзьям в последние годы жизни много горьких жа­лоб и желчного разочарования. Иногда он становится мело­чен, бранится и жалуется по пустякам. Но природный опти­мизм и юмор превозмогают все. Он снова строит планы, сно­ва представляет доклады и . снова терпит неудачи.

Жизнь его с 1660 г. проходит то в Ирландии, то в Лондоне. Лишь в 1685 г. он окончательно переселяется в Лондон с се­мьей и со всем движимым имуществом, в котором главное — 53 ящика бумаг. В том же году умирает Карл II и на престол вступает Иаков II. Новый король как будто расположен к Петти и благосклонно принимает его проекты, над которыми старик работает с новым приливом сил. Но и это скоро ока­зывается иллюзией.

В декабре 1687 г. Петти умер. Похоронили его в родном го­роде Ромси. Сэр Уильям Петти имел у современников троякую репу­тацию: во-первых, блестящего ученого, писателя, эрудита; во-вторых, неукротимого прожектера и фантазера; в-третьих, ловкого махинатора, человека жадного и не слишком раз­борчивого в средствах. Эта третья репутация преследовала Петти, начиная с его «подвигов» при дележе ирландских Земель и до самой смерти. И она имела под собой осно­вания.

Посмотрим на вторую половину жизни Петти как на био­графию собственника и дельца. Перелом в его жизни наступает в 1656—1657 гг., когда он из интеллигента-разночинца превращается сначала в спекулянта и авантюриста, а затем в богатого помещика. Эта перемена неприятно поразила его лондонских и оксфордских ученых друзей. Петти волнуется и страдает от этого, он пишет Бойлю, мнением которого осо­бенно дорожит, заклиная его не делать поспешных выводов, дать ему возможность лично объяснить ход событий. Время отчасти стирает возникшее отчуждение, но следы его остаются.

Сразу после Реставрации Петти приходится вступить в жестокую борьбу за свои поместья: на них претендуют быв­шие владельцы, из которых иные пользуются поддержкой но­вого правительства. Он бросается в эту борьбу со всей энер­гией и страстью, вкладывает в нее огромные душевные силы и время. Ему удается в основном сохранить свои раз­бросанные по всему острову земли, он торжествует. Но бес­конечные земельные тяжбы преследуют его.

И этого ему мало! Вопреки своим принципам, вопреки увещеваниям друзей он бросается в новую авантюру: всту­пает в компанию налоговых откупщиков — богатых финан­систов, откупавших у правительства право взимать налоги и грабивших страну. Петти в своих сочинениях резко высту­пает против системы налоговых откупов, душивших пред­принимательство и производство, а своих компаньонов он почти открыто называет жуликами и кровососами. И все-таки вносит аванс! Скоро он ссорится с «кровососами», но не мо­жет получить обратно свои деньги. Теперь он вовлечен еще в одну тяжбу — самую жестокую и бессмысленную. Петти запутывается в ней, как в сетях, приходит в ярость, вызы­вает у друзей сожаление, у врагов — злорадство. В 1677 г. он даже попадает на короткое время в тюрьму «за неуваже­ние к суду». Эти скандалы губят последние шансы Петти на политическую карьеру, к которой он постоянно стремится. Ему отказывают в должностях, которых он добивается, что­бы осуществлять свои проекты.

Собственник стал рабом собственности. Петти сам сравни­вал себя в одном из писем с рабом, который прикован к ска­мье галеры и изнемогает, гребя против ветра. Это трагедия талантливого человека, энергия и силы которого растрачи­ваются в волчьем мире денег, рент, откупов: буржуазная тра­гедия.

Современники ощущали эту трагедию, но воспринимали ее, конечно, иначе, чем мы. Их изумлял разрыв между феноме­нальными способностями Петти и его незначительными успехами на политическом и государственном поприще. Эвелин писал, что трудно представить себе человека, лучше пони­мающего государственные дела. Он продолжал: «Во всем мире не найдется человека, столь же способного управлять промышленностью и ростом торговли . Если бы я был госу­дарем, я бы сделал его по меньшей мере своим вторым со­ветником».

Между тем Петти не добился большего, чем пост ничего не решавшего чиновника в морском министерстве . Сам Петти далеко не всегда был слеп к убожеству своих повседневных дел, истощавших его мысль и энергию. Порой он сардонически смеялся над собой. Но выйти из порочного круга не мог. Предельный лаконизм сочинений Петти — их достоинство и выражение его характера. Но вместе с тем это — следствие его занятости другими делами.

В 1682 г. Петти написал по конкретному поводу споров о перечеканке английской монеты небольшую работу под на­званием «Разное о деньгах» (или «Кое-что о деньгах»). Она написана в форме 32 вопросов и кратких ответов. Это «кое-что» как бы стальной каркас научной теории денег, несущая конструкция, которую оставалось заполнять другими мате­риалами — уточнениями, деталями, иллюстрациями, ставить перегородки между разделами и проблемами.

Маркс говорит о скромной записке, адресованной лорду Галифаксу и не увидевшей света при жизни автора, что эта работа является «до конца отделанной, как бы вылитой из одного куска . Последние следы меркантилистских воззре­ний, встречающихся в других сочинениях Петти, здесь совер­шенно исчезли. Эта небольшая работа — настоящий шедевр по содержанию и по форме .».