Однако «давление времени» оказалось силь­нее этих тяжелых раздумий. Революция в Рос­сии не произошла, правительственный гнет в стране снова усиливается. «Видно, николаевщина была схоронена заживо, — писал Герцен,— и теперь встает из-под сырой земли, в формен­ном саване, застегнутом на все пуговицы». Сно­ва пускаются в ход доносы, опять аресты, ссыл­ки, казни. В этой обстановке Тургенев пишет роман «Дым» (1865—1867) — произведение резко сатирическое, обличающее правящую знать, сановную бюрократию и военщину, вы­смеивающее их надежды повернуть назад исто­рическое развитие страны. Вместе с тем в романе высмеиваются и мнимореволюционные болту­ны, выдающие себя за передовых людей: Бамбаев — «человек из числа пустейших»: Воро­шилов, Пищалкин, Матрена Кузьмнишна Суханчикова и др.

Это было также своеобразное «давление вре­мени». Левые взгляды после 1856 г. вошли в мо­ду, ими стали спекулировать люди пустые и бессовестные, выдавая фразы за убеждения, которых у них не было, и наживая таким деше­вым способом некоторый «моральный капи­тал» — авторитет и уважение, которых они не заслуживали.

В резкой, полемической форме в романе изло­жены, в рассуждениях Потугина, и многие мыс­ли самого автора относительно исторических судеб России. Потугин, как и Тургенев,— запад­ник. Утверждая общность духовных ценностей, выработанных многими европейскими народа­ми, в том числе и освободительных идей, шед­ших с Запада, Потугин вовсе не отрицает ни самобытности русского народа, ни чувства пат­риотизма. Примерно в эти же годы Тургенев, объясняя свои общественные позиции, писал: « . я никогда не признавал той неприступной черты, которую иные заботливые и даже рья­ные, но малосведущие патриоты непременно хотят провести между Россией и Западной Ев­ропой .»

Тургенев, подолгу живший за границей, сде­лал очень много для сближения русской и за­падноевропейской культуры. « .Это был человек, которому вплоть до самого последнего времени образованные классы в романских и германских странах обязаны почти всем, что они знают о внутренней жизни славянских рас в наши дни» — так писал о нем датский критик XIX в. Георг Брандес. Со многими крупнейшими пред­ставителями европейской культуры Тургенева связывала тесная дружба, особенно с француз­скими писателями Г. Флобером, Э. Золя, Ж. Санд, В. Гюго и другими.

Это были годы всемирной известности Тур­генева, когда, по свидетельству Брандеса, «ни одного из современных русских писателей не читали так много в Европе, как И. С. Турге­нева».

До последних дней своей жизни Тургенев не утратил глубоких связей с Россией. Любовь к родине, страстное желание видеть ее свобод­ной лежали в основе всех его творческих иска­ний. Его последний роман «Новь» (1876), от­меченный тем же острым чувством времени, посвящен народникам — русским революцио­нерам 70-х годов. Герои романа — Марианна, Нежданов, Маркелов и другие — пытаются поднять крестьян на революционную борьбу. Крестьяне не понимают этих людей, искренне желающих им добра, и выдают их в руки поли­ции. В этом была жестокая правда жизни. Но в то же время Тургенев показал, что эти меч­татели революционеры — лучшие и благород­нейшие люди России.

Глубокая любовь к России, ее народу и русскому языку, вера в силу революционного подвига, надежда, что русский народ, бесправ­ный и забитый, будет свободен и счастлив, вы­ражены и в последних произведениях Тургене­ва — «Стихотворениях в прозе» (1877—1882). Это коротенькие, взволнованные рассказы, иногда даже без всякого сюжета. В них от­ражены горькие, тяжелые, порой мрачные раздумья писателя о жизни и людях, о природе и искусстве. Но есть в этих рассказах и светлая струя — любовь ко всему живому, человече­скому, прекрасному. Эта струя пробивается в рассказе «Деревня» — в любви к русской природе, к крестьянам, к их быту и нуждам; она выражена в стихотворении «Порог», рас­сказывающем о подвиге девушки-революцио­нерки, идущей на гибель во имя своих убежде­ний. Эта светлая струя торжествует в стихо­творении, обращенном к русскому языку: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины,— ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и сво­бодный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что соверша­ется дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»

Тургенев скончался в местечке Буживаль, под Парижем, 22 августа 1883 г. и был погребен в Петербурге — недалеко от могилы Висса­риона Григорьевича Белинского, его друга и учителя.

« . Что можно сказать о всех вообще произ­ведениях Тургенева?— писал М. Е. Салтыков-Щедрин.— То ли, что после прочтения их лег­ко дышится, легко верится, тепло чувствуется? Что ощущаешь явственно, как нравственный уровень в тебе поднимается, что мысленно бла­гословляешь и любишь автора? Это, именно это впечатление оставляют после себя эти про­зрачные, будто сотканные из воздуха образы, это начало любви и света, во всякой строке бью­щее живым ключом .»