Суворов сразу занял непримиримую позицию по отноше­нию к <прусским затеям». Реформы Румянцева, Потемкина, его собственная сорокалетняя деятельность — все шло на­смарку. Русская армия отбрасывалась на полстолетия назад, живой дух в ней подменялся мертвым, механическим послу­шанием; боевая подготовка — шагистикой; национальные осо­бенности — слепой подражательностью прусским образцам. Суворов по-прежнему обращал внимание не столько на мело­чи службы и плацпарадность, сколько на боевую выучку сол­дат и офицеров, на то, чтобы войска были тепло и удобно одеты и сытно накормлены. Павел полагал, что солдат не должен мыслить. Суворов пуще всего ненавидел слепое подчинение. Павел хотел внедрить прусские порядки — Суворов отстаивал жизненность и превосходство национальных русских военных обычаев. Павел относился к солдатам, как к своего рода без­душным манекенам, — Суворов уважал в каждом солдате его человеческое достоинство.

Найти общую почву тут было невозможно.

Деспотический император поступил в своей обычной мане­ре: он решил покарать и запугать непокорного фельдмаршала. В феврале 1797 г. Суворов был уволен в отставку и вскоре после этого сослан в принадлежавшее ему отдаленное по­местье Кончанское (Новгородской губернии), под надзор мест­ных властей. Там опальный фельдмаршал прожил два года. 20

Павел I всячески преследовал его. Имя Суворова вытравля­лось из армии; идеи его подвергались гонению.

Павел все ждал, что старый фельдмаршал принесет по­винную. При всем своем сумасбродстве он понимал, какое неблагоприятное впечатление производит ссылка Суворова не только в России, но и за границей. Видя вокруг лишь покор­ность и поклонение, Павел не сомневался, что и старик-фельд­маршал скоро уступит и если не присоединит прямо своего голоса к хору восхвалений, то выразит хотя бы согласие вер­нуться в ряды армии на вторые роли.

Но время шло, а Суворов не сдавался.

Передовые люди тогдашнего русского общества с восхи­щением следили за неравной борьбой опального фельдмарша­ла с деспотическим монархом. Г. Р. Державин писал по этому поводу:

Смотри, как в ясный день, как в буре

Суворов тверд, велик всегда.

Ступай за ним — небес в лазуре

Еще горит его звезда!

Хотя Павел I и держал Суворова в ссылке, но мнения кончанского отшельника живо его интересовали. Обдумывая план войны с Францией, он подослал к Суворову генерала Прево де-Люмиана, в упор поставившего вопрос о возможной войне с Францией. Суворов продиктовал в кратких чертах план кампании, суть которого сводилась к следующему: оста­вить два обсервационных корпуса у Страсбурга и Люксем­бурга, идти, сражаясь, к Парижу, не теряя времени и не раз­брасывая сил в осадах. Конечно, бесталанные военные со­ветники Павла I отвергали этот смелый, чисто суворовский план.

Бездеятельность и одиночество угнетали Суворова. К упад­ку духа присоединилось физическое недомогание. Сказывались полученные им шесть ран: в декабре 1798 года Суворов жало­вался, что «левая сторона, более изувеченная, уже пять дней немеет, а больше месяца назад был без движения во всем корпусе».

Казалось, старый фельдмаршал уже сыграл свою роль на жизненной сцене.

Но вдруг в феврале 1799 года Суворов получил импера­торский рескрипт: Павел звал его в Италию — командовать русско-австрийскими армиями, действовавшими против фран­цузов.

На полях Италии.

В конце 1798 года Россия иступил;» п составившуюся антн-французскую коалицию (Англия, Австрия, Турция, Неаполи­танское королевство).

Русский флот под командой адмирала Ф. Ф. Ушакова от­плыл и Средиземное море и занял Ионические острой;). Одно­временно было приказано снарядить двадцатитысячный кор­пус под начальством генерала Розенберга и двинуть его и Вену для присоединения к авс1рннской армии.

Встал вопрос, кого назначить главнокомандующим соеди­ненными русско-австрийскими силами? Глава английского правительства Питт выдвинул кандидатуру Суворова. Ав­стрийцы поддержали это предложение и обратились к Павлу, прося послать полководца, «коего мужество и подвиги слу­жили бы ручательством в успехе великого дела».

Польщенный просьбой иностранных правительств, Павел I послал ссыльному фельдмаршалу упомянутый выше офици­альный рескрипт, приложив к нему частное письмо с прось­бой забыть обиду и принять предложение.

Суворов немедленно выехал в Петербург. Там он был «строчен с почетом императором и с энтузиазмом всей ар­мией. В начале марта он уже был на пути в Вену.

Павел I обещал, что над Суворовым не будет на этот раз никакой опеки. Престарелый полководец решил с самого на­чала отстаивать обещанную ему независимость в ведении военных операций. Приехав в Вену, он отказался сообщить австрийцам свой план кампании, а получив план австрийского командования, просто перечеркнул его. Он всячески подчерки­вал желание сохранить полную самостоятельность, игнорируя настойчивые поползновения австрийского командования на­вязать ему свой бездарный план.

Разработанный самим Суворовым план кампании против могущественного противника отличался исключительной глу­биной и целеустремленностью и может служить прекрасным образцом его стратегии. Австрийский император ставил перед ним задачу обезопасить австрийские владения в Италии и территорию самой Австрии. По Суворов смотрел на эту зада­чу иначе: как на необходимый нсргый этап борьбы, как на подготовку решительного удара, который должен перенести военные действия к берегам Сены. Суворов имел в виду в дальнейшем организовать общее наступление на Францию.

Наступление в Италии должно было отвлечь силы неприятеля из Швейцарии и из долины Рейна и тем содействовать актив­ности союзников на этих театрах войны.

Первое сражение с французской армией, во главе которой стоял генерал Шерер, произошло в конце апреля 1799 года на берегу реки Адды. Суворов, форсируя реку на широком фрон­те, приказал наводить мосты на флангах, а затем неожиданно для неприятеля были наведены мосты в центре, и, прежде чем французы, оттянувшие свои, силы на фланги, успели опо­мниться, русская конница форсировала реку.

К этому времени стало известно, что Шерер заменен фран­цузским генералом Моро. Противником Суворова оказался энергичный и талантливый полководец.

— Мало славы было бы разбить шарлатана, — сказал Суворов, имея в виду Шерера. — Лавры, которые мы похи­тим у Моро, будут лучше цвести и зеленеть.

Не давая времени Моро стянуть к месту главной перепра­вы русско-австрийских войск свои распыленные силы, Суво­ров вслед за конницей переправил на противоположный берег реки пехотные полки. Одновременно с этим по приказанию Суворова была начата переправа войск и на других участках. Это привело к тому, что французы не только вынуждены бы­ли отступить, но целая дивизия их была отрезана и сложила оружие. Армия Суворова заняла Турин и Милан.

В июне французы предприняли решительное контрнаступ­ление. Армия Макдональда шла к Модене, угрожая австрий­скому корпусу, осаждавшему Мантую. В Тортоне она долж­на была соединиться с другой армией, которой командовал Моро.