Рим в доисторическую эпоху, по-видимому, пережил более сильно развитый феодальный период жизни государства, чем Греция.

Феодалы доисторического Рима выработали крепкую и пустившую прочные социальные корни аристократию — патрициев. С падение монархии и основанием римской республики (510 г. до Р. X.) история Рима в главных чертах становится доступной для нас; мы можем представить себе картину состояния вооруженной силы Рима с этого Времени, но первым сражением, о событиях которого мы можем уверенно говорить и которое дает нам возможность видеть эту вооруженную силу в деле, является сражение при Каннах.

Старый торговый город Рим, вместе со своей небольшой округой — 983 кв. килом, (граница находилась в 17 верстах от центра), имел в эпоху основания республики около 60 тысяч жителей. Государственное устройство характеризовалось теснейшей смычкой города и деревни. Военной службой были обязаны поголовно все свободные мужчины, в возрасте от 17 до 46 лет, числом около 9 тысяч. Более состоятельные горожане — всадники — комплектовали конницу (600 человек). Относительно зажиточные люди являлись с вооружением гоплита. Неимущие являлись по призыву с копьем или пращей и несли преимущественно нестроевую службу.

3.3 Римская милиция. Комплектование армии.

В течение всего периода существования милиции, в Риме уделялось ее комплектованию особое внимание государственной власти: сенат, на основании тщательно веденных цензовых списков, каждый год составлял новую раскладку воинской повинности между общинами. Обязанность граждан являться по призыву не только декларировалась, но и тщательно контролировалась.

Таким образом, существенный признак римской, как и афинской, милиции заключался в привлечении к оружию граждан собственников. Основу римской милиции первоначально составляли имущие классы. Как мы увидим, переход к профессиональному солдату был связан в Риме, как и в Греции, с переносом комплектования армии на бедноту. Профессиональная армия из пролетариев оказалась способной достигнуть высшего уровня военного искусства, но она явилась в гораздо меньше степени связанной с буржуазной республикой и лишенной той политической устойчивости, которая составляла славу римской милиции, комплектовавшейся господствовавшими классами и крестьянством.

Римская республика была небогата, собирала свою казну посредством налогов на граждан, а не взносов со стороны союзников, как Афины; тем не менее милиционеру полагался в Риме паек, который расценивался в год в 75 динариев, и ежегодное жалованье в 45 динариев.

Легион. Так как, вместо монарха, войско подчинялось двум выборным бургомистрам города — консулам, то и все оно было поделено на 2 части, по 4.500 человек в каждой (3.000 пеших, 300 конных, 1.200 нестроевых и легко вооруженных), которые получили наименование легиона. С увеличением народонаселения росло и число легионов. Легион являлся, таким образом, административным делением, в боевом же порядке вся армия представляла сомкнутую массу — фалангу.

Деление по возрастам. В конце IV столетия до Р. X. деление милиционеров, в зависимости от их имущественного положения, утратилось; государство было уже достаточно богато, чтобы давать недостаточным милиционерам недостающее им вооружение. Нестроевой состав легиона (29% против 50% у греков) комплектовался из менее надежных элементов, преимущественно из населения недавно покоренных областей.

Строевой состав стал делиться по возрастам на младших — гастатов (1200 человек), средних — принципов (столько же) и старейших — триариев (600), при чем единицы гастатов — манипулы — образовывали передние шеренги фаланги, манипулы принципов — средние, а триариев — задние. Профессиональных солдат так организовать нельзя: каждый наемник получает равную плату, и опасность должна делиться поровну или случайно. Когда Рим, после Канн, начал переходить к профессиональному солдату, это деление на возрасты в действительности утратилось. Но в организованной милиции такое деление отвечало обстановке: более рьяная и физически сильная молодежь принимала на себя всю тяжесть рукопашной схватки, а отцы семейств, как и в немецком ландвере, подвергались опасности только в крайних случаях, когда нужно было заполнить разрыв, образовавшийся в фаланге.

Манипулы. Гастэты, принципы и триарии образовывали до 10 манипул, силой по 120 гоплитов (у триариев — 60 гоплитов). Манипулы строились в 6 шеренг в глубину и имели, следовательно, у гастатов и принципов по 20 человек в шеренге, а у триариев по 10 человек. Манипулы делились каждая на две центурии, которые строились рядом. Фронт легиона образовывали 10 манипул гастатов, 200 человек по фронту. Между манипулами оставались маленькие интервалы — щели. Смысл этих щелей в общей фаланге был очень глубокий. Когда римская армия — иногда свыше десяти легионов, занимая своей фалангой фронт в 1—2 версты, наступала, то сохранение направления, особенно на пересеченной местности, для всего фронта было очень трудно. Известно, как трудно провести и по гладкому полю, на церемониальном марше, по отмеченному линейными направлению, даже развернутую роту — часто всего 50 человек в одной шеренге, без ломки равнения и разрывов. А в боевых условиях, при движении в первой шеренге 2000-3000 человек, разрывы, и довольно значительные, являлись обыденным, частым явлением. Борьба с ними путем остановки и подравнивания губительна для быстроты маневра и представляет паллиатив. А между тем, каждый разрыв в фаланге, обнажая два неприкрытых фланга, представляет готовый прорыв боевого порядка и может вести к поражению. Поэтому римляне и дали не тактическую, правда, а только строевую самостоятельность каждой манипуле. Шеренга в 20 человек, даже неопытных милиционеров, легко может быть обучена движению без разрывов. Каждая манипула имела свой значок (они подравнивались при общем наступлении), и каждый милиционер обязан был ни в коем случае от него не отрываться и не терять свое место в манипуле. Интервалы между манипулами, очень небольшие, смягчали толчки при движении, когда манипулы то сближались вплотную, то нескольку расходились. Нормально в момент рукопашной схватки они исчезали вследствие более свободного размещения людей в момент атаки и действия оружием. Но если, как это неоднократно повторялось, столкновение с противником происходило в момент образовавшегося между двумя манипулами гастатов разрыва, то этот разрыв автоматически заполнялся стоявшёй сзади манипулой принципов или ее центурией, если в разрыве не могла поместиться целая манипула. С этой целью манипулы гастатов, принципов и триариев стояли не в затылок друг другу, а как при кирпичной кладке — центр последующих манипул за швом предшествующих.

Интервалы между манипулами представляли и ту выгоду, что позволяли употреблять в гораздо более широкой мере метательное оружие. При сплошной фаланге действующие впереди легковооруженные должны были отходить заблаговременно за фланги, чтобы не быть раздавленными между двумя наступающими друг на друга фронтами, что при недальнобойности тогдашнего оружия давало возможность легко вооруженным действовать исключительно впереди флангов. Щели же между манипулами позволяли легко вооруженным скрываться через них к моменту решительной схватки и, таким образом, сравнительно долго оставаться перёд фронтом.