Социальный состав партии был довольно пестрым: рабочие, крестьяне, солдаты, интеллигенция, служащие, мелкие чиновники, студенты и учащиеся и др. У большинства из них были слабые представления о теоретических установках партии. Разброс их взглядов и настроений был чрезвычайно широким – от большивистско-анархистских – слева, до меньшевистско-энесовских – справа. Немало было и тех, кто руководствовался лишь корыстными побуждениями, рассчитывая извлечь выгоду из членства в правящей и самой влиятельной партии.

Представители партии эсеров участвовали в трех коалиционных правительствах; в 1-м: Керенский – военный и морской министр, и Чернов – министр земледелия; во 2-м: Керенский – министр-председатель, Чернов – министр земледелия и Авксентьев – министр внутренних дел; и в 3-м: Керенский – министр-председатель и С.Л. Маслов – министр земледелия.

Эсеры не игнорировали и органы другой власти – Советы. Советы они рассматривали лишь как орудие, которое дала история «для продолжения переворота и закрепления основных свобод и демократических принципов. Советы должны были организовывать массы, осуществлять над ними идейно-политическое руководство, быть «часовыми» революционных завоеваний народа». При Временном правительстве их функции должны были заключаться и в том, чтобы контролировать это правительство, толкать его дальше по пути реформ. Существование Советов признавалось полезным и необходимым при работе Учредительного собрания, так как, будучи мощными народными организациями, они обеспечивали бы проведение в жизнь решений Учредительного собрания, являлись бы надежной гарантией их осуществления демократическим путем и с соблюдением социальной справедливости. Вместе с тем подчеркивалось, что в демократической республики, санкционированной Учредительным собранием, Советы останутся лишь классовой общественной организацией трудящихся масс, не войдут одним из элементов в государственную организацию демократической республики. Эсеры считали, что в качестве института власти Советы «совершенно не приспособлены к будничной работе». В случае если Советам навяжут несвойственные им функции государственного управления, то вместо реальной работы, они будут принимать митинговые резолюции и «совать нос не в свое дело». На таких рассуждениях базировалось упорное неприятие эсерами большевистского лозунга «Вся власть Советам!»

Свою главную политическую задачу эсеры видели в том, чтобы завоевать сначала большинство в этих органах, а затем, опираясь на них, и в Учредительное Собрание. В целом эта задача эсерами решалась успешно.

Другой мелкобуржуазной партией были меньшевики. Меньшевики, не сыгравшие особой роли в революционных событиях в феврале – марте 1917 года, сумели занять ведущее место в Петроградском Совете, председателем которого стал Н.С. Чхеидзе, а также в ряде других Советов.

Они никогда не отличались идейной и организационной сплочённостью, и сначала войны они раскололись на оборонцев и интернационалистов. Однако после Февральской революции произошло объединение обоих течений в рамках единых меньшевистских организаций. Объединение, естественно, не ликвидировало разногласий, а было проявлением характерной для меньшевиков способности замазывать их.

Крайне правый фланг партии занимала группа Г. В. Плеханова, издававшая газету «Единство». Отличаясь шовинизмом и антибольшевизмом, она не вошла в меньшевистскую организацию и пыталась оформиться в самостоятельную партию, хотя из этого ничего не вышло.

На близких к плехановцам позициях, в рамках меньшевистской партии, стояла группа ярых оборонцев А. Н. Потресова и М. И. Либера, издававшая сборник «Самозащита». Это название отражало позицию этой меньшевистской группировки: она считала, что участие России в войне – дело справедливое.

Далее следовал меньшевистский «центр», возглавляемый Ф. И. Данном, И. Г. Церетели, Н. С. Чхеидзе. Эта группа именовала себя интернационалистами и на словах даже осуждала войну, но во второй половине марта, приняв на вооружение лозунг революционного оборончества («защита свободного отечества» от германского деспотизма), фактически пошла на поводу у А. Н. Потресова и его последователей.

На левом фланге меньшевистской партии стояла группа меньшевиков-интернационалистов во главе с Л. Мартовым и А. С. Мартыновым. Они достаточно резко критиковали все виды оборончества, разделяли общую меньшевистскую концепцию о «неготовности» России к социалистической революции.

На близких к мартовцам позициях, но вне меньшевистской организации стояла группа «внефракционных социал-демократов», издававших с апреля газету «Новая жизнь» (Н. Н. Суханов, В. А. Базаров и др.).

Таким образом, в рядах меньшевиков не было единства, но первые недели после Февральской революции это не мешало быстрому росту их организаций. «Кого только здесь не было! – писал впоследствии один из меньшевистских вожаков. – И старые члены партии, когда-то игравшие в ней заметную роль, но давно отошедшие от всякой работы и числившиеся, так сказать, в партийном резерве; и долголетние обитатели тюрем и ссылок; и молодежь, впервые революцией разбуженная к политической активности; рабочие и интеллигенты, студенты и солдаты… Было немало и карьеристов, смотревших на партию как на трамплин для продвижения вверх по социальной лестнице»[4]. «Освоить» всю эту пеструю массу было трудно и для крепкой партии, хорошо слаженной в организационном и идеологическом отношениях. А у меньшевиков в 1917 году не было ни того, ни другого.

Меньшевики выступали против лозунга «Вся власть Советам!» и свою задачу видели в «организации революционного давлений мелкобуржуазной демократии на буржуазную власть».

В первом коалиционном правительстве участвовали меньшевики: Церетели (министр почт и телеграфов), М.И. Скобелев (министр труда), во втором – Скобелев и А.М. Никитин (министр почт и телеграфов), в третьем – Никитин (министр почт и телеграфов и министр внутренних дел), Гвоздев (министр труда), П.Н. Малянтович (министр юстиции). Кризис коалиционной политики, неэффективность Предпарламента, где меньшевики пытались играть одну из главных ролей, внутрипартийная борьба подорвали авторитет меньшевиков среди населения страны.

При этом кадеты, эсеры и меньшевики откладывали реализацию своих программных положений до окончания войны и созыва Учредительного собрания. Меньшевики и эсеры были названы соглашательскими за счет их политики соглашательства с буржуазией.

Консервативный и либерально-демократический лагери – кадеты, меньшевики, эсеры - на протяжении 1917 года постоянно сотрудничали, а с мая месяца разделяли министерские посты и стали выступать единым лагерем в борьбе против радикальной части российского общества, возглавляемой большевиками. Таким образом, основные политические силы российского общества в послефевральский период постепенно разделилось на два лагеря: консервативно-либерально-демократический – кадеты, эсеры, меньшевики и радикальный – большевики.

3. Радикальный лагерь – большевики.

Большевистская партия вышла из подполья сразу же после свержения царского самодержавия. Это была единственная в стране политическая партия, обладавшая четкой организацией, ясной программой, проверенными в революционных боях кадрами и надежными связями с широкими народными массами. Она сразу же поддержала созданные народным творчеством Советы, решительно разоблачала маневры буржуазии и органа ее власти – Временного правительства, направленные на сохранение царской монархии и продолжение империалистической войны, показала трудящимся колеблющийся, половинчатый характер оппортунистической политики (т.е. политика подчинения рабочего класса решениям государственной власти) соглашательских партий.