Тем временем общая атмосфера во Франции сгущается. С 1846 года страна находится во власти экономического кризиса, усугубляющегося неурожаями. В деревнях царил голод, нищета рабочих чудовищна. Народная ненависть к режиму финансовой олигархии, каким была монархия Луи Филиппа, все возрастает. В июле 1847 года при разъезде с празднества у герцога де Монпансье Гюго был поражен яростными взглядами и криками, какими толпа провожала гостей. «Когда толпа смотрит на богачей такими глазами, - записал он, - то это уже не мысли, а события». В сентябре он пишет: «Старая Европа рушится . завтрашний день окутан тьмой, а существование богачей поставлено под вопрос этим веком как существование знати веком прошедшим».

22 февраля 1848 года власти запрещают один из банкетов, организация которых входила в кампанию либеральной буржуазии в пользу избирательной реформы. Это неожиданно вызывает сильнейшее волнение, и размах демонстраций таков, что Луи Филипп решает уволить в отставку реакционное министер­ство Гизо. Но уже поздно. Вечером 23 февраля в стычке перед министерством иностранных дел убито шестнадцать манифе­стантов, всю ночь их тела республиканцы возят на повозке по Парижу, и к утру столица покрывается баррикадами. После перехода национальной гвардии на сторону восставших Луи Филипп отрекается от престола в пользу своего малолетнего внука, графа Парижского. Собравшиеся в палате депутаты готовы поручить регентство его матери Елене Мекленбургской, при­ятельнице Гюго, и поэт активно поддерживает эту кандидатуру, " по настоянию ворвавшихся в собрание рабочих избирается временное правительство, в которое входят поэт Ламартин, адво­кат Ледрю-Роллен, ученый Араго, историк Луи Блан и другие и которое вскоре провозглашает республику. Эти буржуазные и мелкобуржуазные республиканцы не обладали почти никакой реаль­ной властью и не оправдывали ни революционных устремлений масс, ни охранительных надежд буржуазии. В свой актив они мог­ли занести только снятие всяких ограничительных запретов с прессы, которая переживает в это время необычайный подъем.

Потеряв звание пэра, отмененное республикой, Гюго ста­новится мэром VIII округа Парижа. В апреле он баллотируется на выборах в Учредительное собрание, но терпит поражение и проходит в депутаты от департамента Сены лишь на дополнительных выборах в июне по списку правых. По иронии судьбы и Учредительном собрании он заседает рядом со своим будущим мергельным врагом Луи Бонапартом, племянником НаполеонаI, получившим то же количество голосов, что и он.

Наступают июньские события 1848 года. В феврале под давлением рабочих временное правительство провозглашает право на труд и для обеспечения занятости открывает так назы­ваемые «национальные мастерские». Когда же в июне 1848 года 120000 рабочих было предложено оставить мастерские и выбирать между вступлением в армию или отправкой в про­винцию на земляные работы, рабочие, уставшие от бесконечных обещаний улучшить их участь, поднимают восстание. 23 июня предместья Сент-Антуан, Тампль, Сен-Жак, Сен-Дени покрыва­ются баррикадами. Смертельно напуганная буржуазия через Учредительное собрание вручает диктаторские полномочия гене­ралу Кавеньяку, который топит восстание в крови. Националь­ные мастерские закрываются. Идут массовые ссылки рабочих, восстанавливается сокращенный после революции двенадцати­часовой рабочий день, серьезно урезывается свобода печати.

Позиция Гюго во время июньских событий свидетельствует о том, что он недостаточно разобрался в их существе. В своей первой речи в Учредительном собрании 20 июня 1848 года он выступил за закрытие национальных мастерских, не пони­мая, что искусственная занятость, которую они обеспечивали, была временной, тактической уловкой буржуазии. С болью и негодованием Гюго говорил в своей речи о нищете и страда­ниях народа, ратуя, однако, за мирное разрешение социаль­ных конфликтов. Во время восстания он обходит баррикады, обращается к рабочим с увещаниями, призывает их сложить оружие, прекратить кровопролитие. В свою очередь, инсургенты врываются в жилище Гюго (в течение трех дней восстания он отрезан от дома) и поджигают его. Тем не менее кровавая бойня, учиненная Кавеньяком, вызвала у него отвращение, а на репрес­сивные меры генерала-диктатора против свободы печати и оп­позиционных писателей он отозвался протестующей речью с трибуны Учредительного собрания.

Впоследствии в заметке «Я в 1848 году», включенной в книгу «Океан», Гюго так обрисовал свою позицию по отноше­нию к июньскому восстанию: «Либерал, социалист, преданный народу, но еще не республиканец, еще напичканный предрас­судками против революции, хотя и полный отвращения к осад­ному положению, высылкам без суда и Кавеньяком, с его поддельной республикой военных».

Вскоре после переселения Гюго из разгромленной квар­тиры на площади Вогезов, где он прожил шестнадцать лет и где бывали Ламартин, Нодье, Дюма, Готье, Нерваль, герцог Орлеанский с женой Еленой и многие другие, писателя посе­щает в его новом жилище на улице Латур-д'0вернь Луи Напо­леон Бонапарт и просит поддержать его кандидатуру в качестве президента республики, выборы которого должны состояться в конце года. Гюго мало что знает о своем посетителе, кроме того, что он племянник великого дяди, автор брошюр социа­листического толка и неудачливый заговорщик, отбывавший при свергнутом режиме заключение в крепости. Луи Бонапарту удалось, с одной стороны, польстить самолюбию Гюго, говоря о его громадном влиянии на общественное мнение, с другой - уверить его в том, что он стремится к социальной справедли­вости, порядку и демократии и берет себе за образец не Напо­леона, а Вашингтона. Ловкому демагогу и политическому аван­тюристу удалось обмануть Гюго, и в ноябре 1848 года в осно­ванной им летом вместе с сыновьями газете «Эвенман» («Собы­тие») Гюго начинает кампанию в пользу избрания Бонапарта на предстоящих в декабре всеобщих выборах.

Отчасти благодаря Гюго принц Луи Наполеон был избран президентом республики. Будучи внутренне независимым, «надпартийным», Гюго, однако, тяготеет в это время к правым, по­скольку поддерживает идею порядка и равновесия. Однако по мере того как «партия порядка» отказывается от проведения обещанных социальных преобразований, Гюго постепенно берет курс на левые круги, которые поначалу относятся к нему с недоверием.

13 мая 1849 года Гюго, числящийся еще среди правых, избирается депутатом от Парижа в Законодательное собрание, сменившее Учредительное собрание. Рассорила его с «партией порядка» речь «По римскому вопросу» (15 октября 1849 года), в которой Гюго потребовал вывода из Рима французских войск, направленных туда Луи Бонапартом для восстановления свет­ской власти папы Пия IX, изгнанного народом.

Эта акция была предпринята президентом в целях зару­читься поддержкой французских клерикалов. Таковы же были цели законопроекта Фаллу о народном образовании, согласно которому оно ставилось под надзор католической церкви. Гюго яростно обрушился на этот законопроект, обвиняя его сторон­ников в стремлении «поставить иезуита повсюду, где нет жан­дарма» (речь «О свободе образования» 15 января 1850 года). Продолжительные аплодисменты левой части Законодательного собрания вызвали заключительные слова его речи: «Вы не желаете прогресса? У вас будут революции!» Неудивительно, что автору подобной речи принц-президент не доверил министер­ства народного образования, на что Гюго одно время надеялся.