Александр I

По сути дела Александр I стремился, не меняя основ­ного направления политики Екатерины II и Павла I, к укреплению абсолютизма, найти способы укрепления своей власти, которые соответствовали бы “духу време­ни”. В этом и заключалась суть его заигрывания с либера­лизмом, присущего, впрочем, не только Александру I, но и другим российским монархам. Однако он не чуждался, особенно в годы его откровенно реакционного полити­ческого курса, применять и “палаческие методы управле­ния”. Одна из характерных черт российского самодержа­вия — его умение, в зависимости от конкретной обстанов­ки, проводить гибкую политику, идти на уступки, приспо­сабливаться к новым явлениям и процессам в стране и ис­пользовать их в интересах укрепления своих позиций. В значительной мере этим и объясняются относительная самостоятельность, сила и живучесть российского само­державия.

Вступая на престол, Александр I публично и торже­ственно провозгласил, что отныне в основе политики бу­дет не личная воля или каприз монарха, а строгое соблю­дение законов. В манифесте от 2 апреля 1801 г. об уничто­жении Тайной экспедиции говорилось, что отныне поло­жен “надежный оплот злоупотреблению”, что “в благо­устроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона”. При каждом удобном случае Александр любил говорить о приоритете законности. Населению были обещаны пра­вовые гарантии от произвола.

Все эти заявления имели большой общественный резо­нанс. Идея законности, утверждения “власти закона” была главнейшей у представителей различных направле­ний общественной мысли: Сперанского, Карамзина, де­кабристов, Пушкина (наиболее четко выражена эта идея в его оде “Вольность”). Для разработки плана преобразо­ваний царь привлек своих “молодых друзей” Строганова, Кочубея, Чарторыйского и Новосильцева, которые и со­ставили его “интимный кружок” или “Негласный коми­тет”. Хотя комитет и назывался “негласным”, но о нем знали и говорили многие. Впрочем, и сам Александр не делал из него тайны, опираясь на него в борьбе с сановной оппозицией. “Молодые друзья”, однако, уже оставили былые республиканские увлечения и придерживались весьма умеренных взглядов, были осторожны в своих проектах и предположениях и, строя планы реформы го­сударственного управления, рассуждая о необходимости издать “Жалованную грамоту народу”, тем не менее исхо­дили из незыблемости основ абсолютизма и сохранения крепостничества.

С июня 1801 по май 1802 г. комитет собирался 35 раз, но в 1803 г. после всего дишь четырех заседаний был закрыт. Александр I уже прочно чувствовал себя на троне, и не было нужды в либеральных разговорах. Хотя все дело и ограничивалось по существу этими разговорами, но они пугали аристократию екатерининских времен, окрестив­шую комитет “якобинской шайкой” (слова поэта Г. Р. Державина). Повод к такому нелестному эпитету по­дал и сам царь, в шутку называвший свой “интимный ко­митет” “Комитетом общественного спасения” (так назы­вался один из комитетов французского Конвента в период якобинской диктатуры под главенством М. Робеспьера).

“Дух времени” выразился в проведенных Александром мерах, хотя и второстепенных, по такому жгучему вопро­су, как крестьянский. С самого начала новый царь без ка­кого-либо специального указа или манифеста прекратил раздачу крестьян в частные руки. Уже во время корона­ции в сентябре 1801 г. таких раздач не последовало (во­преки сложившейся “традиции”) “к великому огорчению многих жаждавших сего отличия”. Когда один из сановни­ков (герцог Александр Виртембергский, родственник ца­ря) в 1802 г. обратился к Александру I с просьбой о пожа­ловании ему имения, царь ответил: “Русские крестьяне большею частию принадлежат помещикам; считаю из­лишним доказывать унижение и бедствие такого состо­яния, и потому я дал обет не увеличивать число этих не­счастных и принял за правило не давать никому в соб­ственность крестьян”.

Это отнюдь не означало, что казенные крестьяне были вполне гарантированы от перевода их на положение кре­постных. В 1810 — 1817 гг. в связи с тяжелым финансовым положением империи было продано в частные руки свыше 10 тыс. душ мужского пола крестьян; широко практиковалась сдача казенных крестьян в аренду част­ным лицам в Белоруссии и на Правобережной Украине (к концу царствования Александра в аренде там числилось 350 тыс. душ). Казенных крестьян закрепощали и дру­гими путями: например, переводили в удельное ведомство (в разряд удельных крестьян, принадлежавших царской фамилии), приписывали к казенным заводам и фабрикам, наконец обращали в создаваемые при Александре I воен­ные поселения (последнее бьыо худшим видом крепо­стной зависимости, о чем будет сказано ниже).

О характере мер к смягчению крепостной зависимости крестьян можно судить и по указу 1801 г. о запрещении публиковать объявления о продаже крепостных “без зем­ли” (“на своз”), хотя практика таковой продажи не запре­щалась: в публикуемых в официальных изданиях объяв­лениях теперь сообщалось, что такой-то крестьянин или крестьянка не “продается”, а “отдается внаймы”. Ука­зами 1808 — 1809 гг. помещикам запрещалось продавать крестьян на ярмарках “в розницу” (“с раздроблением се­мейств”, т. е. отдельно мужа от жены и детей от родите­лей), ссылать крестьян по своему произволу в Сибирь “за маловажные проступки”; помещиков обязывали кормить своих крестьян в голодные годы. Ничтожные результаты дал и указ 20 февраля 1803 г. о “вольных хлебопашцах”, предусматривавший выкуп крестьян на волю с землей по обоюдному согласию их с помещиками. Выкупная сумма была настолько высока и сделки обставлялись такими ка­бальными условиями, что к концу царствования Алек­сандра дарованным им правом смогли воспользоваться лишь 54 тыс. душ крестьян, что составляло менее 0,5% их общего числа. В 1804 — 1805 гг. был проведен первый этап крестьянской реформы в Латвии и Эстонии. На этом этапе реформа коснулась “крестьян-дворохозяев”. Они получали личную свободу без земли, которую должны были арендовать у своих помещиков за установленные за­коном феодальные повинности — барщину и оброк. Ука­зом 12 декабря 1801 г. недворянские свободные сословия — купцы, мещане, казенные крестьяне — получали право покупать землю. Все эти меры Александра I в принципе не затрагивали прав и привилегий помещиков.

Многие меры Александра I касались просвещения, пе­чати, центрального управления. В 1804 г. был издан цен­зурный устав, который считается самым “либеральным” в истории России XIX века. Устав гласил, что цензура вводится “не для стеснения свободы мыслить и писать, а единственно для принятия пристойных мер против зло­употребления оною”. Цензорам рекомендовалось руко­водствоваться “благоразумным снисхождением для сочи­нителя и не быть придирчивым, толковать места, име­ющие двоякий смысл, выгоднейшим для сочинителя об­разом, нежели преследовать”. Однако цензорская прак­тика сводила этя благородные пожелания на нет, а годы усиления реакционного курса Александра I характеризу­ются настоящим цензурным террором. И все же некото­рые цензурные послабления в первые годы его царствова­ния нельзя не отметить; расширялась издательская де­ятельность, — появился ряд новых журналов и альмана­хов, печатались многочисленные переводы.


Страница: