Созданная Франклом теория логотерапии и экзистен­циального анализа представляет собой сложную систему философских, психологических и медицинских воззрений на природу и сущность человека, механизмы развития личности в норме и патологии и на пути и способы кор­рекции аномалий в развитии личности. В своем теоретиче­ском здании Франкл выделяет три основные части: учение о стремлении к смыслу, учение о смысле жизни и учение о свободе воли.

Стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни Франкл рассматривает как врожденную мотивационную тенденцию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и разви­тия личности. Для того, чтобы жить и активно действо­вать, человек должен верить в смысл, которым обладают его поступки. «Даже самоубийца верит в смысл - если не жизни, то смерти». В противном случае он не смог бы шевельнуть и пальцем для того, чтобы реализовать свой замысел.

Отсутствие смысла порождает у человека состояние, которое Франкл называет экзистенциальным вакуумом. Именно экзистенциальный вакуум, согласно наблюде­ниям Франкла, подкрепленным многочисленными клини­ческими исследованиями, является причиной, порождаю­щей в широких масштабах специфические «ноогенные не­врозы», распространившиеся в послевоенный период в странах Западной и Восточной Европы и в еще больших масштабах в США, хотя некоторые разновидности таких неврозов (например, «невроз безработицы») были описа­ны еще раньше. Необходимым же условием психического здоровья является определенный уровень напряжения, воз­никающего между человеком, с одной стороны, и локали­зованным во внешнем мире объективным смыслом, кото­рый ему предстоит осуществить, с другой стороны: «Сегодня люди избавлены от напряжения. Этим они обязаны, прежде всего, той утрате смысла, которую я опи­сываю как экзистенциальный вакуум, или фрустрацию стремления к смыслу».

«Люди, лишенные напряжения, склонны к тому, чтобы создавать его, и это может принимать либо здоровые, ли­бо нездоровые формы. Что касается здоровых форм, то функция спорта как раз и видится мне в том, чтобы позво­лить людям реализовать свою потребность в напряжении, добровольно предъявляя к самим себе требования, кото­рых они лишены нетребовательным обществом. Более то­го, спорт, как мне кажется, включает в себя некоторую до­лю аскетизма. Что касается нездоровых форм создания напряжения, в частности, молодыми людьми, можно обратиться к то­му типу людей, которых называют битниками и хулига­нами. Эти люди рискуют своей жизнью так же, как и те, которые увлекаются серфингом и с этой целью уходят из школы и прогуливают занятия».

Сказанное позволяет сформулировать основной тезис учения о стремлении к смыслу: человек стремится обре­сти смысл и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным.

Учение о смысле жизни учит, что смысл «в принципе доступен любому человеку, независимо от пола, возраста, интеллекта, образования, характера, среды и религиоз­ных убеждений». Однако нахождение смысла - это вопрос не познания, а призвания. Не человек ставит во­прос о смысле своей жизни - жизнь ставит этот вопрос перед ним, и человеку приходится ежедневно и ежечасно отвечать на него - не словами, а действиями. Смысл не субъективен, человек не изобретает его, а находит в мире, в объективной действительности, именно поэтому он вы­ступает для человека как императив, требующий своей ре­ализации. В психологической же структуре личности Франкл выделяет особое, «поэтическое измерение», в ко­тором локализованы смыслы. Это измерение, как явствует из построенной Франклом чрезвычайно нагляд­ной «димензиональной онтологии», несво­димо к измерениям биологического и психологического существования человека; соответственно, смысловая ре­альность не поддается объяснению через психологические и тем более, биологические механизмы и не может изуча­ться традиционными психологическими методами.

«Бессмысленно искать единство человеческого способа бытия, преодолевающее многообразие различных форм бытия, а также разрешение таких противоречий, как антиномия души и тела, в тех плоскостях, на которые мы проецируем человека. Обнаружить его можно лишь в высшем измере­нии, в измерении специфически человеческих проявлений». «Человек на био­логическом уровне отображается как закрытая система физиологических рефлексов, а на психологическом уровне - как закрытая система психологических реакций. Эта проекция вновь содержит противоречие. Ведь сущность человека характеризуется также и тем, что он открыт, что он «открыт миру» (Шелер, Гелен и Портман). Быть чело­веком - значит выходить за пределы самого себя. Я бы сказал, что сущность человеческого существования за­ключена в его самотрансценденции. Быть человеком - значит всегда быть направленным на что-то или на кого-то, отдаваться делу, которому человек себя посвятил, че­ловеку, которого он любит, или богу, которому он слу­жит». Франкл приводит следующий пример: «Допустим, я проецирую не просто трехмерное изо­бражение на двумерную плоскость, а такие фигуры, как Федор Достоевский или Бернадетт Субиру, - в плоскость психиатрического рассмотрения. Тогда для меня как пси­хиатра Достоевский - это не более чем эпилептик, подоб­ный любому другому эпилептику, а Бернадетт - не более чем истеричка со зрительными галлюцинациями. То, чем они являются помимо этого, не отражается в психиатри­ческой плоскости. Ведь и художественные достижения од­ного, и религиозное обращение другой лежат вне этой плоскости. На психиатрическом же уровне рассмотрения все остается многозначным до тех пор, пока через него не становится видным что-то другое, что стоит за ним или над ним».

Утверждая уникальность и неповторимость смысла жизни каждого человека, Франкл тем не менее отвергает некоторые из «философий жизни». Так, смыслом жизни не может быть наслаждение, ибо оно есть внутреннее состоя­ние субъекта. По той же логике человек не может стреми­ться к счастью, он может искать лишь причины для сча­стья. Борьба за существование и стремление к продолже­нию рода также оправданны лишь постольку, поскольку сама жизнь уже обладает каким-то независимым от этого смыслом.

Положение об уникальности смысла не мешает Франклу дать также содержательную характеристику возмо­жных позитивных смыслов. Для этого он вводит пред­ставление о ценностях - смысловых универсалиях, кри­сталлизовавшихся в результате обобщения типичных си­туаций, с которыми обществу или человечеству пришлось сталкиваться в истории. Это позволяет обобщить возмо­жные пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной: во-первых, с помощью того, что мы даем жизни (в смысле нашей творческой работы); во-вторых, с помощью того, что мы берем от мира (в смысле переживания ценностей), и, в-третьих, посред­ством позиции, которую мы занимаем по отношению к судьбе, которую мы не в состоянии изменить. Соответ­ственно этому членению, выделяются три группы ценно­стей: ценности творчества, ценности переживания и цен­ности отношения. «Каждый раз жизнь предоставляет человеку возмож­ность реализовать ценности то одной, то другой группы. То она требует от нас реализации созидательных ценнос­тей, то мы ощущаем необходимость обратиться к катего­рии ценностей переживания. В отдельные моменты жизнь призывает нас обогатить собственными действиями мир, в другое же время мы обогащаем переживаниями себя. Для выполнения своего предназначения человек то должен действовать, то - предаваться очарованию переживаемого. Испытывать радость может быть также «обязанностью» человека. В этом смысле можно обвинить в пренебрежительном отношении к своим обязанностям человека, который, сидя в трамвае, имеет возможность созерцать великолепие заката или вдыхать благоухание цветущих акаций, а вместо этого продолжает, не отрываясь, читать газету». «Понятие ценности отношения вытекает не из моральных или этических предписаний, а из эмпирического и фактического описания того, что происходит в человеке, когда он оценивает собственное поведение или поведение другого. Логотерапия основывается на утвер­ждениях о ценностях как фактах, а не на суждениях фактах как ценностях». «В определенном смысле понятие ценностей отношения шире, чем смысл, который можно найти в страдании. Страдание - это лишь один аспект того, что я называю «трагической триадой» человеческого существования. Эта триада состоит из боли, вины и смерти. Ни один человек не может сказать, что он не терпел неудачи, что он не страдал и что он не умрет».