6. Структурное положение класса определяет его объективные интересы. Осознание этих интересов пролетариатом как наиболее продвинутым из эксплуатируемых классов превращает его из «класса в себе» в «класс для себя». Процесс этого превращения хотя и противоречив, но в принципе неизбежен.

7. Осознание интересов приводит к мобилизации пролетариата и руководимых им нижних слоев в коллективном действии, направленном на революционное преобразование общественного базиса.

С течением времени ортодоксальный марксизм с его теорией классов был подвергнут жесткой и многосторонней критике, заключающей, по крайней мере, следующие пункты:

1. Экономический, а тем более технологический, детерминизм – лишь один из возможных подходов к общественному развитию, причем, подход наиболее примитивный, грубый.

2. В результате корпоративизации экономики, «революции управляющих» и элементов «Невредного капитализма» произошла своеобразная «диффузия собственности». И собственность в результате утратила свою роль основы противостояния классов.

3. Удар, нанесенный маржиналистами трудовой теории стоимости, поставил под сомнение основательность теории прибавочной стоимости, а, следовательно, и тезис об эксплуатации неимущих классов.

4. Анализ эмпирических данных не подтвердил предположения о возрастающей поляризации ведущих западных обществ. Напротив, зафиксирован подъем средних слоев (и это было, пожалуй, наиболее серьезным теоретическим поражением марксизма).

5. Ревизована крайне упрощенная схема чуть ли не причинно-следственной связи между положением классов, их групповым сознанием и совершаемым коллективным действием.

6. Обращено внимание на снижающуюся организованность и революционность рабочего класса, и поставлен вопрос о свершившемся историческом уничтожении пролетариата.

7. Явные затруднения возникли у марксистов с объяснением социальной структуры общества советского типа, применительно к которому отрицалось существование как принципиальных различий в отношениях собственности между классами, так и серьезных социальных конфликтов.

Эта критика, низводящая «класс» в ранг только одной из целого ряда объясняющих переменных, побудила новые поколения марксистов искать свои ответные ходы.

Морис Цейтлин: Собственность и контроль

С начала двадцатого века в западной экономике произошли изменения столь значительные, что игнорировать их уже не было никакой возможности. Изменились и структура собственности, и организация труда, также как состав и настроения рабочего класса.

Это касается, не в последнюю очередь, пресловутой «менеджерской революции», которая перекроила ряды «капитанов бизнеса» и поставила вопрос, а сохранилась ли вообще капиталистическая система. Марксистами она, естественно, воспринималась не слишком благосклонно. Типичным отношением можно считать позицию М.Цейтлина, который предпринимает тщательный анализ институциональных связей внутри и между корпорациями, отношений корпораций с банками и т.п., чтобы показать, что отделение собственности от управления в крупных корпорациях не размывает эффективного контроля класса капиталистических собственников. Происходит скорее перераспределение ряда менеджерских функций.

«Мне кажется, – заключает М.Цейтлин, – что «отделение собственности от управления» является одним из тех широко принимаемых псевдофактов, под бременем которых время от времени оказываются все научные дисциплины»

Другие неомарксисты относятся к этому еще более скептично, считая, например, что снижение роли капиталистической собственности касается в основном её юридического аспекта. С точки же зрения экономического содержания собственности, определяемого реальным контролем над производственными факторами, система сохраняет свои капиталистический характер (Г.Карчеди).

С этих же позиций в основном критиковались и другие положения, вроде концепции «народного капитализма». Говорилось, что «однофунтовая» акция владеющего ею рабочею никаким собственником, увы, не делает.

Но в целом отметим, что центр тяжести явно смещается с вопросов типа «Кто имеет?» на вопросы «Кто контролирует?». И. закономерно, все большее внимание направляется на содержание и организацию трудового процесса.

Харри Браверман: «Деградация труда»

Попытку продолжить ортодоксальную «производственную» линию предпринимает Х.Браверман в своей нашумевшей в середине 1970-х годов работе «Труд и монополистический капитал». Однако Браверман смещает акцент в область разделения труда, содержания трудовых функций и контроля над трудовым процессом.

В современной иерархической производственной организации продолжается обособление трудового процесса от реальных трудовых навыков, а выработки решений – от исполнительских действий, монополия на знания используется для возрастающего контроля над каждым участком трудового процесса. И все это оказывается не более чем техническими условиями обеспечения прибыльности капитала. Современные технологии, по мнению Х.Бравермана. не столько обогащают труд, сколько способствуют поляризации квалификационных групп. Причем, большинство «синих» и «белых» воротничков подвергаются деквалификации (знаменитый «deskilling thesis») и все более подпадают под власть монополистического капитала. (Особенно это касается возрастающей армии клерков). Классовое структурирование, таким образом, является здесь «первой производной» индустриального и постиндустриального разделения труда. Государство всегда все свои силы направляет на развитие господствующей социальной сословной общности, развития её социального субъекта.1

Кому-то, возможно, выводы Х.Бравермана покажутся слишком прямолинейными. Но сколько критических работ они стимулировали!

Андре Горц: «Прощай, рабочий класс»

Более пессимистичен в своих оценках соотечественник Малле А.Горц. Он ставит крест на «исторической миссии пролетариата» и вообще «прощается с рабочим классом», который по его убеждению, превращается в «не-класс не-рабочих»2.

«Капиталистическое развитие породило рабочий класс, в принципе не способный к овладению средствами производства и с непосредственными интересами, которые не созвучны социалистической рациональности»

Отчасти это произошло в результате деквалификации рабочего класса под действием современных технологий и вытеснения квалифицированных рабочих машинами. Но в значительной мере связано также и с дисперсией самой власти. Ныне она не принадлежит уже никому, но является эффектом действия всей организационно-производственной системы.

Задача, таким образом, – не завоевание власти, но освобождение в труде, а еще более, от труда. В этой позиции и утверждениях типа «Труд сейчас существует вне рабочих» особо очевидна связь с теорией отчуждения труда молодого Маркса, хотя термин «отчуждение» вроде и не упоминается. Но менее понятно, как это освобождение может произойти практически.

В одной из более поздних работ Горца содержится важное уточнение о природе нового антикапиталистического сопротивления, которое не связывается более с процессом труда. «Субъект социалистического переустройства общества, следовательно, более не порождается капиталистическими производственными отношениями в виде классового сознания рабочего как такового. Оно возникает в рабочем, например, как в обитателе определенного района, в котором он, подобно большинству проживающих рядом собратьев, вследствие капиталистического развития, лишен многих социальных и природных условий»