§2. Перспективы российской многопартийности

Одна из трудностей прогноза состоит в том, что политическая ситуация представляет собой зону взаимодействия различных тенденций. Какой из факторов возобладает, а что останется лишь упущенной возможностью, зависит от соотношения множества составляющих политического процесса, объективных закономерностей и субъективных компонентов (личные качества лидеров, психологический настрой населения и активистов партии). Поэтому следует анализировать возможно более широкий спектр возможностей, дабы учесть последствия победы одной из реально действующих тенденций. Какие варианты дальнейшего изменения российского политического плюрализма можно выделить на основе рассмотрения современного его состояния?

Первый сценарий основан на предположении, что в деятельности российских партий до конца текущего века сохранятся центробежные тенденции, характерные для 1992-1995 г.г., Факторы, которые в 1996 г. привели к объединению политических сил России, носили в известной степени временный характер. Череда избирательных кампаний проходила под знаком возможных кардинальных политических перемен. Ситуация грозила интересам одних влиятельных политических групп и порождала надежду на реванш у других. В повестке дня реально стояла проблема смены власти. Под давлением накала борьбы произошла консолидация раздробленных партий. После завершения избирательного марафона региональными выборами зимой 1996 г. интеграционные импульсы в различных политических союзах значительно ослабли. В стане победителей президентской гонки начались конфликты вокруг перераспределения властных полномочий, дележа политических дивидендов. Свою долю власти рассчитывают приобрести группы, проявившие лояльность к нынешнему правительству. Определенную роль играет и фактор чрезмерной амбициозности политиков.

Важным моментом, который дает возможность предполагать, что дезинтеграционная тенденция еще не утратила силу среди проправительственного лагеря, является сохранение организационной разобщенности. Лидеры партии власти достаточно слабо заинтересованы в фактическом объединении праволиберальных движений. Правящие круги осознают целесообразность единства только перед лицом непосредственной угрозы. Расслабляющие на партию власти могли подействовать особенности избирательной кампании 1996 г. Как известно, она начиналась при уровне популярности Б.Н.Ельцина, равном 6%, а завершилась мощным рывком и победой. Работа с населением, разъяснение ему задач партии, проведение различных акций для удержания или завоевания популярности и поддержания аппарата в боевой форме - дело хлопотное, связанное с большими трудностями. Особенно тогда, когда в стране обостряется финансово-экономический кризис и правящая группа несет ответственность за лишения народа. Пока в правительственных кругах не просматривается и подходящей фигуры, на которую будет возложено руководство гипотетическим союзом правых. Трудно найти человека, который отвечал бы сразу двум взаимоисключающим требованиям. Во-первых, был лоялен Б.Н.Ельцину, не посягал на образ ”отца нации”, ”верховного гаранта прав и свобод”. Во-вторых, смог организовать объединение правых либеральных сил, завоевать авторитет у широких народных масс.

Почва для расколов есть и у левой оппозиции. Поражение не всегда сплачивает разнородные группы. Уже дважды оппозиция теряла достигнутое с таким трудом единства в 1993 г. сошел с политической арены Фронт национального спасения, союз националистов, части ”Демократической России” и коммунистов. Весной 1994 г. инициировался широкий блок из ЛДПР, КПРФ и остальных антиправительственных сил. Устойчивого движения тогда создать не удалось Создание широкой коалиции - Народно-патриотических сил России (НПСР), объективно обостряет вопрос о доминировании среди левых КПРФ.

Сохранение нынешней распыленности политических организаций России угрожает привести к росту влияния закулисных группировок, лобби, политических клик. Развитие не многопартийности, а обилия кланов и клик может привести к дальнейшей феодализации политической жизни, когда взаимодействие политиков будет определяться на основе принадлежности к определенной группировке, клану, а не идейно-политическими позициями. Реальность такого политического регресса демонстрируют многие регионы бывшего СССР: Таджикистан, Азербайджан, Чечня. В странах третьего мира борьба племен и кланов составляет основное содержание политической жизни.

Второй вариант трансформации партийной системы России схож с первым, но учитывает возможность ослабления центробежных тенденций на одном из флангов политического лагеря. Больше реальных шагов к единству пока сделала левая оппозиция. При наличии относительно прочного союза партий левой ориентации и сохранении раздробленности правых сил борьба за власть значительно усилится. Не располагая мощными политическими силами, которые смогут противостоять оппозиции, правительственные круги будут вовлечены в череду попыток сформировать конъюнктурные блоки с любыми группами националистической, региональной или иной окраски. Такая тактика чревата нарастанием внутренней напряженности в правящих кругах, колебаниями экономического курса. Неизбежным следствием неразберихи в высшем эшелоне власти станет не только ослабление правящего режима, но и утрата рычагов воздействия на экономическую ситуацию. Совмещение и наложение друг на друга социально-экономического и политического кризисов может вызвать у объединенной оппозиции желание ускорить падение Б.Н.Ельцина. Такие возможности связаны с процедурой отрешения от должности на основании раздувания проблемы состояния здоровья последнего или конституционной реформой. Левые будут требовать сдать полномочия правительству ”народного доверия” или ”национального спасения”. В такой обстановке высока вероятность использования насильственных мер со стороны властей, что может привести к установлению в России авторитарной диктатуры. Под лозунгом наведения порядка и стабилизации положения, аргументируя свои действия общей неготовностью страны к демократическим формам правления, ”сильная власть” попытается свернуть политические свободы, запретив партии или ограничив свободу их действий. Второй вариант развития плюрализма предполагает переход от распыленной постсоветской многопартийности к авторитаризму в духе военно-полицейских режимов Центральной Европы 20-30-х гг. (диктатура Пилсудского в Польше, адмирала Хорти в Венгрии и т.д.) или военных бунт Латинской Америки 60-70-х гг. (Аргентина, Бразилия, Уругвай, Чили).

Третья модель предусматривает не просто ослабление дезинтеграционных тенденций в политической жизни России, но их полное затухание, на смену которому приходит процесс объединения политических сил. Некоторые политики уже поспешили объявить эту возможность реальностью. Так, Г.А.Зюганов заявил после второго тура президентской кампании, что в России действуют две политические силы: правые и левые. Остальные группировки самой логикой событий вынуждены примыкать к какому-либо из флангов. Представляется, что пока в России двухпартийная политическая система еще не сложилась. Специалисты-политологи, идеологи поздней перестройки, либеральные публицисты давно говорят о необходимости для страны нормирования такого варианта взаимодействия партий, когда две крупные партии чередуются у власти, а остальные субъекты политического процесса не в состоянии вмешаться в их борьбу. В качестве образца двухпартийности традиционно указывают на англо-американскую систему. Преимущества двухпартийной системы известны: большая предсказуемость политики, так как число претендентов на власть минимально и решающее слово в их схватке принадлежит ”болоту”, неопределившимся избирателям. Такие люди без четких идеологических пристрастий примыкают к той партии, которая предлагает самое эффективное решение текущих проблем. Борьба за прагматические круги сближает позиции и политику доминирующих партий, по многим вопросам между ними устанавливается ”двухпартийный консенсус”. Двухпартийная политическая система обеспечивает более устойчивую политическую жизнь, сводит к минимуму всплески деструктивной активности.