Основной задачей этого наркомата и его органов на местах с первых дней их существования было создание судебной системы взамен той, которую разрушили "до основанья". Началась эта ра­бота с подготовки проекта упоминавшегося Декрета о суде № 1. Это был первый официальный шаг в формировании новых судов. Практическая реализация данного и многих других законодательных ак­тов, принимавшихся в ходе образования советской судебной системы, требовала значительных усилий, связанных с созданием конкретных судов, подбором для них кадров (старые судьи и другие работники судов, как правило, не стали сотрудничать с новыми властями или были отстранены в связи с их "неугодностью"), обес­печением необходимым инвентарем и т. д.

Но это было не единственной задачей Наркомюста РСФСР. Заметное место в его деятельности занимала работа по созданию заново законодательного массива, поскольку все старое законодательство было объявлено недействующим. Непосредственно дан­ным наркоматом или под его руководством в первые годы совет­ской власти разработаны многие сотни законопроектов.

Наряду с этим ему, в связи с несовершенством правовой сис­темы тех лет, пришлось заниматься выполнением некоторых не свойственных для органов юстиции функций, которые в нормаль­ных условиях обычно возлагаются на другие правоохранительные органы — суды, прокуратуру, органы внутренних дел. В частности, он проверял жалобы на незаконность арестов, обысков и других следственных действий, рассматривал жалобы на приговоры рево­люционных трибуналов, руководил всеми тюремными учреждения­ми, оказывал активное влияние на организацию защиты и поддер­жания обвинения в судах по уголовным делам, надзирал за закон­ностью действий местных органов власти, осуществлял расследо­вание некоторых категорий уголовных дел и даже наблюдал за пра­вильным несением конвойной службы.

В первые десятилетия были периоды, когда взаимоотношения судов и органов юстиции строились на началах ничем не скрывае­мой безусловной субординации, в силу которой суды попросту под­чинялись таким органам. Последние не только непосредственно об­разовывали или упраздняли суды, издавали обязательные для них циркуляры, инструкции и другие предписания, но и контролирова­ли их деятельность, имели полномочия по прямому вмешательству в решения по конкретным делам вплоть до их отмены и дачи указания о том, какими должны быть такие решения.

Применительно к первым годам советской власти такие взаи­моотношения можно было бы понять. Объективно это было трудное время. Разрушив всю прежнюю систему правоохранительных ор­ганов, новые власти пытались отыскать нечто принципиально но­вое. Приходилось преодолевать многочисленные препятствия, свя­занные с отсутствием квалифицированных кадров, опыта работы в формировавшихся социально-политических условиях, четкого пред­ставления о нормах и требованиях правовой культуры. Препятствия были связаны и с ожесточенной борьбой за власть, которая приводила к ориентации на исключительно силовые приемы и спо­собы решения возникавших проблем. По мере ослабления этих фак­торов появились признаки обособления судов от исполнительной власти. Эта линия довольно четко обозначилась в ходе судебной-правовой реформы 1922—1924 годов.

Реформа не могла не отразиться на содержании основных функций Наркомюста РСФСР и структуре его центрального и на­чавшего формироваться уже с первых дней советской власти местного аппаратов. В соответствии с Положением о Народном комисса­риате юстиции, утвержденным Декретом ВЦИК от 1 февраля 1923 года, этому наркомату предписывалось выполнять многочис­ленные функции по руководству прокуратурой, нотариатом и су­дебными исполнителями, наблюдению за деятельностью органов дознания и следствия Государственного политического управле­ния (ГПУ), за "правильным функционированием мест лишения сво­боды и исправительно-трудовых учреждений", земельных комис­сий, арбитражных комиссий, примирительных камер, третейских судов и "иных подобных учреждений", наделенных судебными функ­циями, а также по наблюдению за деятельностью коллегий, адво­катов и организации юридической помощи населению. Наркомату вменялись в обязанность ведение следствия по некоторым катего­риям уголовных дел, подбор и расстановка прокурорских кадров (Нарком юстиции РСФСР был наделен полномочиями прокурора республики). Он также должен был участвовать в разработке про­грамм по подготовке кадров юристов и организовывать краткосроч­ные курсы судебных работников. Однако что касается взаимоотношения с судами, то органам юстиции дозволялось не командовать ими и подменять их, а осуществлять функции, связанные с "общим руководством, организацией и инструктированием".

Однако данной линии не было суждено реализоваться полно­стью. События, последовавшие после реформы 1922—1924 годов, для органов юстиции тоже характеризовались, как отмечено выше, насаждением административно-командных приемов и методов реализации их функций. Это проявилось, например, в том, что Наркомюст РСФСР шаг за шагом становился учреждением, в котором вновь оказалась сосредоточенной вся работа не по общему, а пря­мому и повседневному руководству судами. Более того, 30 января 1928 года было принято Постановление ВЦИК и СНК РСФСР, пре­дусмотревшее, что Народному комиссару юстиции Республики не­посредственно подчиняются в качестве заместителей как Проку­рор РСФСР, так и Председатель Верховного Суда РСФСР. Еще более четко такая линия выразилась в Положении о Народном ко­миссариате юстиции РСФСР, утвержденном 26 ноября 1929 года 2-й сессией ВЦИК XIV созыва, где было записано, что Верховный Суд РСФСР входит в состав аппарата Наркомюста РСФСР.

По Положению о Наркомате юстиции СССР, утвержденному Постановлением ЦИК и СНК СССР от 8 декабря 1936 года, он и его местные органы (наркоматы юстиции союзных и автономных рес­публик, а также крайоблгорюсты) наделялись чрезмерно широки­ми полномочиями в отношении судов. В частности, могли давать мм указания в целях обеспечения правильности и единообразия су­дебной практики, руководить выборами судей, ревизовать всю их деятельность, давать обязательные указания по вопросам приме­нения закона и т. п. И культивировалась такая линия по отношению к судам вопреки официальному декларированию принципа независимости судей и подчинения их только закону, который был сформулирован даже на конституционном уровне — в Конститу­ции СССР 1936 года.

Такое построение взаимоотношений судов и органов юстиции было явно противоестественным. В течение длительного времени оно подвергалось заслуженной критике и послужило одним из по­водов для упразднения в 1956—1963 годах Министерства юстиции СССР и его органов на территории всей страны. Данная акция, очень похожая на "выплескивавшие из тазика вместе с водой и ребенка", внешне эффектно и радикально покончила с одним из источников незаконного воздействия на отправление правосудия и перманент­ного недовольства судей тем, что ими "командуют" органы юстиции и мешают им быть независимыми и объективными при принятии решений по конкретным делам.