Сотканная из противоречий эпоха Возрождения содержала в себе зародыш противопоставления человека образованного (Homo litteratus) человеку производящему (Homo faber). В определенной степени это справедливо и для протожурналистики. С одной стороны, время Ренессанса выдвинуло на первый план литератора-публициста типа Франческо Петрарки (1304–1374), который с пафосом, присущим гражданскому гуманизму, откликался на злобу дня, предвосхищая толстовский девиз «Не могу молчать!». Но политическое насыщение риторики и риторическое наполнение литературы происходили неоднозначно. «Протожурналисты» были детьми своего времени. Публицистичность становилась характерной чертой журналистики.

«Публицистическая ветвь» журналистики получает новый импульс в период Реформации широкого общественного движения в Западной и Центральной Европе XVI в., носившего антифеодальный характер и принявшего форму борьбы против католической церкви. Тогда политический текст окончательно перестает быть исключительной привилегией риторики и с помощью печати получает широкое распространение. Страстность борца, проповедника, идеолога, несущего людям Слово, откровение, истину, надолго останется составляющей образа мастера политической публицистики. Так, позднее, в годы английской буржуазной революции памфлетное творчество обретет не только относительно массовое распространение, но и станет выражением гражданского мужества, стойкости. Среди публицистов в то время встречались и политики, и литераторы. Проповедническое начало войдет в плоть и кровь мастеров слова разных стран и народов.

Но литератор-публицист не был единственным прототипом журналиста-профессионала. По мере того как формировалась журналистика, она вбирала в себя представителей различных видов деятельности. Происходило своеобразное притяжение-отталкивание компонентов, которые в дальнейшем обусловят журналистское разделение труда. Например, первый печатник, типограф сам создавал шрифты, выполнял обязанности редактора, издателя, продавца. Его активность казалась чисто технической, но именно типограф в Западной Европе получал преимущественное право на создание газеты: в 1540 г. венскому типографу Гансу Зингринеру была дана привилегия «оглашения всех новостей, касающихся города», а в 1615 г. его соотечественник Грегор Гельгбаар начал публиковать «ординарные и экстраординарные известия и все, что их касается». В 1605 г. в Антверпене типограф Авраам Вергевен получил право печатать и гравировать, а также продавать новости о победах, взятии городов. Создателями газет становились книгопродавцы, а также почтмейстеры. Первые венецианские рукописные газеты издавали профессиональные собиратели новостей, объединенные в специальный цех. Рукописные газеты распространял банкирский дом Фуггеров (Германия, г. Аугсбург), пользовавшийся сетью агентов, собиравших деловую информацию.

Таким образом, в журналистику входили и те, кто владел словом, и те, кто обладал новостью, и те, кто имел возможность новости распространять.

Несмотря на то, что круг первых газетчиков был пестрым по составу, уже в XVII в. выпуск периодического издания налагал серьезные профессиональные обязательства на того, кто брался за это ответственное дело. Например, во Франции существовал корпоративно утвержденный статус, гласивший, что печатники и книгоиздатели должны получить хорошее образование, знать латынь и греческий. Нужен был и сертификат, дающий право заниматься издательской деятельностью. Конечно, до появления понятий «журналистская профессия» или «журналистский профессионализм» было еще далеко, но некоторые профессиональные характеристики здесь, конечно, налицо.

Важные изменения произошли в Европе при ее вступлении в «век Просвещения» – так называют период конца XVII–XVIII вв. Они были связаны с серьезной модификацией культурной обстановки эпохи. Священный текст с его сакральным отношением к слову постепенно уступал первенство тексту научному, опирающемуся на разумное постижение действительности, на опыт, помогающий познавать законы природы и общества. Считается, что именно в это время знание приобретает информационную форму, перестает быть чем-то априорно данным человеку, который, следуя ренессансным традициям, начинает читать мир как книгу, но не просто читать: появляется ощущение того, что действительность можно усовершенствовать.

Развитие журналистского профессионализма происходило столь же динамично в этот период, как и становление самой прессы. Журналист-профессионал начала XVIII в. в странах Западной Европы существенно отличался от своего собрата, жившего в Америке конца XIX в.

Если попытаться определить ведущую тенденцию, характеризующую изменения в профессии журналиста, произошедшие в XVIII–XIX вв., когда повсеместно формировалась система прессы и обмен информацией начал приобретать международный характер, то ее можно обозначить словами «усложнение» и «дифференциация».

Действительно, такое явление как персональный журнализм требовало от человека профессионального универсализма. Например, журнал «Ревью», который выпускал знаменитый английский писатель Даниель Дефо (1660–1731), был исключительно продуктом труда, таланта и подвижничества этого литератора-публициста. Дефо сам писал материалы на политические, коммерческие и социальные темы, будучи одновременно репортером, правщиком, комментатором. Он считал своими журналистскими достоинствами умение отбирать факты и использовать их, а также владение богатым словарным запасом, способность критически оценивать собственную работу. Дефо был не чужд и политической активности, которая принесла ему серьезные неприятности, а затем вынудила стать главой секретной службы английского премьер-министра (принять это предложение писателя побудило тяжелое материальное положение его семьи).

Французские просветители-энциклопедисты в середине XVIII в. также обратились к проблеме специфики журналистского труда. По их мнению, есть два типа журналиста: один светит «отраженным светом», обозревая и комментируя новинки литературы, науки, искусства и т.п.; другой обладает достаточным талантом и смелостью, чтобы служить прогрессу.

Служение истине становится лейтмотивом творчества тех французских журналистов, которые создавали свои произведения в годы Французской революции 1789 г., когда взлет персонального журнализма наиболее ярок. Жан-Поль Марат (1743–1793), издавая за свой счет знаменитую газету «Ами дю пепль» («Друг народа»), выступал и как редактор, и как автор, и как корректор, и как метранпаж. Столь разносторонняя деятельность стала возможной благодаря литературному мастерству и ораторскому пафосу Марата.

История подтверждает, что звездными часами персонального журнализма стали периоды наивысшего общественного подъема, когда необычному времени требуются исключительные личности. Такой личностью был англичанин Томас Пейн (1737–1805) – участник нескольких революций, государственный деятель, философ, журналист, чьи памфлеты расходились огромными тиражами, и их резонанс в Европе и Америке был исключительно велик. Пейн прославился не только как политический публицист, но и как организатор периодики, завоевавшей огромную аудиторию и снискавшей прочный авторитет.